может, он упал с коня, а конь ускакал? – снова первая.
– Нет, сударыня, у него рана в боку, и шпага лежала рядом – он явно с кем-то сражался.
– Значит, всё-таки дуэль… – протянула девушка. – Но почему противник бросил его в лесу? Разве такое возможно?
– Полагаю, так быть не должно. Но я не знаю, как принято драться в России, сударыня. Я не был здесь много лет.
– Вы жили за границей?
– Получал образование.
В глазах темноглазой барышни мелькнул интерес:
– В университете? В колледже?
– Сперва в колледже, потом в университете.
– В Гёттингене? В Лейпциге? В Кёнигсберге?
Филипп взглянул с удивлением.
– В Лейдене, сударыня. – Он чуть улыбнулся. – Это в Голландии.
– Да, я знаю. – Барышня нетерпеливо дёрнула плечиком, готовая спрашивать дальше, но в это мгновение карету сильно тряхнуло.
От неожиданности Филипп едва успел подхватить своего подопечного, тот застонал и приоткрыл затуманенные беспамятством глаза. Взгляд упал на одну из девиц, и сизые губы неожиданно дрогнули в едва различимой улыбке:
– Вы не пропустили ни одного танца, – прошептал он. – А я надеялся…
Филипп склонился к незнакомцу, но тот уже снова впал в забытье.
– Бредит. – Состояние раненого тревожило Филиппа всё больше.
– Как жаль, что вы не знаете имени этого человека. – Глаза лучистой барышни наполнились слезами, ещё больше увеличив сходство с лесными озёрами. – Мы бы помолились за него…
Отчего-то темноглазая девица, только что проявлявшая такой горячий интерес к образованию Филиппа, замолчала и отвернулась к окну.
Лес кончился, потянулись луга. Дорога стала ровнее. Внезапно карета остановилась, и в оконце заглянул Данила.
– Мужика нагнали, – пояснил он. – Пошто нам катать этого бедолагу туда-сюда, сгрузим его в телегу да и довезём за алтын. И быстрее выйдет, и покойнее.
Через несколько минут раненый лежал в ворохе жухлого сена, а Филипп стоял возле кареты.
– Благодарю вас! – Он по очереди взглянул на сестёр, и поклонился обеим сразу. – За участие и милосердие. И за решительность. – Улыбнулся темноглазой строгой барышне. – Прощайте!
Вскочив в седло, Филипп неспешной рысью двинулся следом за телегой.
Отчий дом встретил тёмными окнами и тишиной. Филипп знал, что неинтересен отцу, но всё же рассчитывал увидеть если не самого его, то хотя бы толпу дворни у подъезда. Однако вокруг оказалось темно и тихо, было совершенно очевидно, что хозяев нет, и его здесь никто не ждёт.
Эта мысль, отозвавшаяся знакомой болью в душе, неожиданно тронула гораздо меньше, чем обычно. События последних часов странным образом притупили переживания и тоску, уступив место тревоге за нежданного
