объявили перерыв и слуга зажёг в ложе свечи, матушка удивлённо спросила:
– Елена, ты здорова ли?
Лиза быстро взглянула: Элен была очень бледна, глаза же, наоборот, лихорадочно блестели.
– Здесь так душно, матушка, – пролепетала она. – У меня кружится голова, и тяжело дышать…
Губы графини дрогнули в лёгкой улыбке:
– Это всё шнурование26, моя милая – ты ещё не привыкла к нему. Пожалуй, будет лучше, если мы пройдёмся по галерее. Вы составите нам компанию, Пётр Матвеевич?
Пётр Матвеевич предпочёл остаться в ложе, и сёстры вслед за матерью вышли в просторный зал, где прогуливалось множество людей.
Но едва ли сделав десяток шагов, они лицом к лицу столкнулись с князем Порецким, который медленно шёл рядом с высоким господином средних лет и давешней красавицей из ложи напротив.
После антракта Филипп напрочь утратил интерес к спектаклю и сразу же нашёл глазами сестёр Тормасовых. Теперь он знал имена барышень – Елена и Елизавета. Впрочем, интересовала его только одна. Жаль, что, представляя дочерей, графиня не пояснила, кто есть кто.
Тогда, в дорожной карете, в простом тёмном платье и строгом чепце без украшений, она показалась ему милой и нежной. Филипп помнил глаза, блестевшие в сумраке, выбившийся из-под чепца золотистый локон и выражение горячего сострадания, когда взгляд её обращался к раненому Алексею.
Теперь, в пышном платье, с замысловатой причёской и веером в тонких пальчиках, она казалась прекрасной и недоступной, как Артемида27. В первый миг, увидев его лицом к лицу, барышня вспыхнула, глаза засияли. Она потупила взор и больше взгляда не поднимала. Более искушённый человек заметил бы, какой радостью засветилось при этом её лицо, но Филипп был неопытен в подобных материях и лишь огорчился, что барышня на него не смотрит.
Сейчас, в полумраке театральной ложи, он издали видел, как она сидит, опустив глаза. Даже на расстоянии заметно, какие длинные и густые у неё ресницы – косые тени от них лежали на скулах изящно очерченного лица; какая тонкая, ровная и нежная у неё кожа. Должно быть, на ощупь она похожа на атлас, такая же шелковистая и прохладная.
Барышня подняла глаза, и Филиппу почудилось, что полумрак театрального зала прорезал сияющий искрящийся луч. Точно в детстве, когда в тёмной комнате из-за неплотно прикрытых портьер пробивается солнечный свет, в котором пляшут, переливаясь, волшебные искорки пылинок. Она опустила глаза, и луч погас, а Филиппу показалось, что зал погрузился во мрак.
«Посмотри на меня!» – мысленно попросил он, и – о чудо! – барышня взглянула на него и улыбнулась.
Казалось, зрение приобрело необычайную остроту, позволявшую видеть в сумраке зала на расстоянии каждую чёрточку её лица, каждый завиток волос, дрожание пышных страусовых перьев, лёгкое движение тонких кружев в вырезе платья.
Когда дамы
Шнурованием назывался корсет, который затягивался при помощи шнуровки для придания фигуре дамы стройности. Глубоко дышать в нём было трудно, и от недостатка кислорода дамы, бывало, падали в обморок.
Артемида – в древнегреческой мифологии вечно юная богиня охоты, богиня женского целомудрия, покровительница всего живого на Земле.
