в стране. У нас даже есть сутры Иисуса, записанные буддийскими монахами, и они их почитают в своих монастырях наряду с сутрами Кумарадживы35.
– Тогда почему ваше Дао понимает Будду, но не понимает Христа? – снова спросил хан. – В моем улусе равное отношение ко всем верам, если они от Неба. Я, например, верю в Майтрею, а моя хатум во Христа, и мы с ней легко находим общий язык.
Хан Хулагу рассмеялся, довольный своим аргументом.
– Господин, это зависит от многих обстоятельств… – робко вступил Тао Яозу, второй по очереди. – Порой простому горшечнику сложно понять замысел Сынов Неба, особенно, когда этот горшечник оставляет свой гончарный круг и мягкую глину на нем и берет в руки меч. Необычная твердость предмета его просто пугает, и он крошит им направо и налево… Тут немудрено и сам меч сломать.
– Тонко подмечено, ничего не скажешь, ты мастер словесности, горшечник, – молвил хан. – Но ведь и глину обжигают, и она становится твердой, как камень.
– Все в свое время, господин, – поклонился Тао Яозу. – Дао долго творит перед тем, как сунуть в печь.
– Ты считаешь, что у вас времени предостаточно? А если вдруг гром среди ясного неба? Нет, я просто хочу понять, сколько этого времени у меня. И успею ли я, прежде чем достигну Иерусалима, вдоволь навозиться с глиной своей души?
– Я вижу, господин уже знаком с огнем, – сказал третий из учителей, Янь Куан. – В таком случае нужно идти медленно, подолгу задерживаясь у источников, смачивая глину снаружи, доверху наполняя сосуды водой, иначе они и внутри потрескаются от жары.
– Как сырую глину можно заполнить водой? – возразил Тао Яозу.
– Очень осторожно, чтобы не расползлась, – ответил Янь Куан.
Продвигаясь по земле уйгуров маршрутом, проложенным однажды бесстрашным Джебе36, армия хана Хулагу страдала от безделья, хотя у многих и чесались руки. Уйгуры, верноподданные Карахорума, почти все были крещенными, а уйгурские купцы, финансировавшие еще походы Чингисхана, при виде нового похода сразу поднимали свои руки вверх и только возносили благодарственные молитвы Небу. Ведь впоследствии всю военную добычу монголы продавали им за бесценок. Но раньше купцам приходилось метаться между городами едва ли не всего северного Китая, а теперь путь лежал прямо через их земли – вскоре потянутся караваны с добром в Карахорум, – и они были твердо уверены, что немногие дойдут до монгольской степи. На то и язык подвешен, и глаз наметан, и пальцы цепкие, словно у белки, чтобы быстро ощупать товар, сложить подходящую цену и отпустить обратно воинов свершать свои ратные подвиги и новые завоевания. По этой причине монгольская ордо встречала здесь только душевные, отзывчивые лица: купцы зазывали воинов к себе, угощали, знакомились поближе, уже наперед предлагая аванс в виде доброго вина, которое они хорошо умели делать. Не сильно следя за дисциплиной, темники-нойоны, а с ними тысячники и сотники, по нескольку дней гостили в богатых домах. Тем более, что хан Хулагу не
