Да, и хочу любить без оглядки.
– Без оглядки… – повторил Джеральд.
Он мгновение помедлил и спросил:
– Только одну женщину?
Вечернее солнце, заливающее желтым светом поля, зажгло на лице Биркина натянутое и рассеянное упорство. Джеральд все еще не мог понять, что скрывает душа этого человека.
– Да, только одну женщину, – ответил Биркин.
Но Джеральду показалось, что его друг сам себя пытается убедить в этом, что он не до конца уверен в своих словах.
– Я не верю, что женщина и только женщина станет смыслом моей жизни, – сказал Джеральд.
– Разве ты не считаешь возможным сосредоточить свою жизнь вокруг любви к женщине? – спросил Биркин.
Джеральд прищурился и, пристально наблюдая за своим товарищем, улыбнулся непонятной, жутковатой улыбкой.
– И никогда не считал, – сказал он.
– Нет? А вокруг чего, в таком случае, сосредоточена твоя жизнь?
– Я не знаю – мне хотелось, чтобы на этот вопрос мне ответил бы кто-нибудь другой. Насколько я понимаю, в моей жизни такого средоточия нет вообще. Она искусственно поддерживается общественными порядками.
Биркин задумался над его словами, точно в них было что-то затрагивающее его душу.
– Понимаю, – сказал он, – У тебя нет ядра, вокруг которого можно было бы построить свою жизнь. Старые идеи уже мертвы и похоронены – они ничего нам не дадут. По-моему, остается только совершенное единение с женщиной – брак в высшем его проявлении – кроме этого не осталось ничего.
– То есть, ты считаешь, что не будет женщины – не будет и всего остального? – спросил Джеральд.
– Именно так – если учитывать, что Бог умер.
– Тогда нам придется трудновато, – сказал Джеральд. Он отвернулся и посмотрел в окно на пролетающие мимо золотые сельские пейзажи.
Биркин не мог не отметить про себя, каким красивым и мужественным было лицо его друга и что ему достало хладнокровия напустить на себя равнодушный вид.
– Ты думаешь, что у нас мало шансов на успех? – спросил Руперт.
– Если нам придется поставить в основу своей жизни женщину, если мы поставим все, что у нас есть, на одну-единственную женщину и только на нее, то, полагаю, что да, – ответил Джеральд. – Я не думаю, что вообще когда-нибудь буду строить свою жизнь таким образом.
Биркин со злостью следил за ним взглядом.
– Ты прирожденный скептик, – сказал он.
– Ничего не поделаешь, такие уж чувства у меня возникают, – ответил тот.
И он опять посмотрел на собеседника своими голубыми, мужественными, сияющими глазами, в которых читалась насмешливая ирония. На мгновение во взгляде Биркина полыхнул гнев. Но вскоре они уже смотрели обеспокоено, с сомнением, а потом и вовсе смягчились, и в них появились теплота, горячая нежность и улыбка.
– Меня это очень беспокоит, Джеральд, – сказал он, морща лоб.
– Я уже вижу, – сказал Джеральд и его губы тронула по-мужски скупая улыбка.
Сам
