моменты жизни? А в том, что змеи были друзьями жителей Гхо-Гхана, Луис теперь уже ни капли не сомневался. Тогда юноша склонил голову и позволил огромной изумрудной кобре вскарабкаться к нему на шею и обвиться вокруг нее.
А потом они начали танцевать. Луис отплясывал прямо на вершине пирамиды, нимало не пугаясь высоты и не тяготясь ношей в виде гигантского змея, который свободно извивался вокруг его шеи, исполняя свою часть этого первобытного танца. И Луис запел – ту самую песню, которую пел в это самое время во сне, и строчки из итальянской арии удивительно подходили к этой первозданной индейской гармонии. Еще бы, ведь его окружали те самые «сельвы-подруги», о которых поется в арии!
Нарядные меднокожие люди на площади внизу смотрели на них, исполнившись благоговения. Очевидно, Йиг и Луис представлялись им одним существом, слившимися воедино на вершине пирамиды среди джунглей. А затем люди сами начали танцевать. У каждого индейца из тех, что собрались на центральной площади перед пирамидой, на шее была змея, и они все вместе танцевали великий Танец Вселенной. Жители Гхо-Гхана исполняли его каждый год во время зимнего солнцестояния, и каждый раз их змеи танцевали вместе с ними. Змеи были символом бесконечности Вселенной для этих людей, и каждый год люди приобщались к тайнам Вселенной посредством этого танца.
А теперь и Луис приобщился вместе с ними. В это время Луис ощущал безграничную свободу и легкость, и ему было так хорошо и привольно, будто он только что сбросил кожу и родился заново. Змей у него на шее был и впрямь теплым, и на душе у Луиса было сейчас также тепло и хорошо. Наконец-то его сон стал явью! А впрочем, что есть явь, а что есть сон теперь? Вся Вселенная – всего лишь бесконечные извивы тела изумрудного змея.
6. Цельталь – Змеиный Народ
Несмотря на всю охватившую его эйфорию, Луис понимал, что этот прекрасный танец – всего лишь прелюдия к тому, что должно произойти сейчас. К тому самому главному, ради чего Йиг и позвал Луиса в свою страну между мирами. И точно – люди на площади постепенно прекращали свой неистовый танец, останавливались и отпускали своих змей на землю. Движения Йига и Луиса тоже замедлились, и вот Йиг грациозно соскользнул с шеи Луиса, и обвился вокруг камня, изображающего змеиную голову. Луис успел ощутить, однако, что прикосновения Йига во время их прекрасного танца, полностью исцелили все царапины на его теле, приобретенные им, когда продирался к змеиному валуну сквозь джунгли. А впрочем, происходило ли все это вообще когда-либо? Луису казалось, что с сотворения времен он только и делал, что танцевал Танец Вселенной с Изумрудной Коброй на вершине индейской пирамиды.
Между тем Йиг одним лишь взглядом своих змеиных глаз вырвал Луиса из его томного состояния, и в сознании юноши мгновенно прояснилось. Теперь он готов был слушать змея, и Йиг зашипел, однако шипение его, как и до этого во сне, в мозгу Луиса принимало форму грамотной и изысканной французской речи.
