мелодичный итальянский язык, на котором было написано большинство барочных опер. Итальянский был таким же красивым языком, как и родной для Луиса, уроженца Монреаля, французский – язык любви…
Но если сон объяснялся так просто – давней любовью Луиса к змеям, породившей не существующую в реальности изумрудную кобру, и удачно подошедшими к ситуации строчками из выученной им в детстве арии, то откуда это ощущение безграничного счастья во сне? И почему тогда все казалось ему абсолютно реальным во время этого змеиного сна? Почему он мог вспомнить каждую его деталь еще после самого первого раза, когда тот ему приснился? Почему, наконец, этот сон периодически повторялся в течение нескольких лет его жизни? Змеиный сон постепенно стал для Луиса более реальным, чем его повседневная жизнь, он превратился в своего рода «идею фикс», которой Луис грезил и наяву. О, как он желал бы воочию увидеть то место, которое столько раз лицезрел во сне, подняться на вершину индейской пирамиды и, глядя на необъятные джунгли вокруг, танцевать с изумрудной коброй на шее и петь песню своего сердца!
И вот однажды, спустя несколько лет, которые для Луиса пронеслись как один год, и он стал уже почти взрослым юношей, изумрудная кобра заговорила с ним во сне. Вернее, конечно, змей просто зашипел, повернув к юноше свои желтые немигающие глаза, но его шип звучал в сознании Луиса словами родной для него французской речи. Змей сообщил, что его зовут Йиг, и он древний змеиный бог. Луису он явился в обличье Изумрудной Кобры, потому что этот образ наиболее яркий и впечатляющий для юноши. А вообще у Йига бесчисленное множество обличий, и все – змеиные. Йиг обратил внимание на Луиса потому, что тот несколько лет тому назад спас гремучую змею в пустыне неподалеку от Солт-Лейк-Сити. Йиг всегда узнает, кто обижает его племя, а кто – помогает ему. И он хочет наградить Луиса за его доброту и чистоту души. Он ждал несколько лет, чтобы проверить, насколько Луис тверд в своей мечте сделать сон явью, а также, чтобы посмотреть, не изменится ли со временем отношение Луиса к миру и к живым существам, его населяющим. Но Луис выдержал все испытания – он по-прежнему отчаянно желал, чтобы самый чудесный сон его жизни осуществился, и по-прежнему любил животных и сочувствовал их бедам точно так же, как и бедам людей. А змей Луис любил особенно сильно – змеи для него были чем-то большим, чем просто животные, неким символом, ключом к тайнам мироздания.
Йиг сказал, что скоро они с Луисом наконец смогут увидеться за пределами сна, и, предсказав его грядущую поездку в Мексику с родителями, указал юноше на одну развилку (случайно ли, что именно развилку – раздвоенную, как змеиный язык, в этом безумном мире символов?), неподалеку от древнего города майя Паленке. Свернув по ней в джунгли, окружающие древний город, он увидит внушительного размера серый шероховатый валун, издали напоминающий формой змеиную голову, и Луису необходимо будет прикоснуться к этому валуну и произнести слова древнего змеиного заклинания,
