равно не сладили бы – вижу я. Так что нечего время зря терять. А я уж путей столько прошёл, что за двоих подвинуть их могу, вот они и подвинулись. Дальше, правда, смотри, самой надо будет, но я рядом, подскажу если что.
Спустя время вывела тропинка на полянку, травой мягкой заросшую. По краям её, в дополнении к окружающим деревьям, лежала дикая мешанина валежника: переплетение коряг образовывало дополнительное кольцо обрамления свободного пространства.
Вогте остановился посередине и присел, скрестив ноги.
– Отдохнем чутка, – выдал такое заключение.
Кеяс садиться не захотела и, воспользовавшись остановкой, отправилась побродить по полянке, рассматривая причудливые изгибы мертвых веток и корней. Старик, достав из дорожной сумы дудочку, принялся выводить затейливую тягучую мелодию: звук то почти стихал до еле слышного, то взвивался ввысь, к облакам, то был тягучим как мед, то пронзал тишину резкими всплесками.
Медленная прогулка девушки шаг за шагом превратилась в танец. Танец этот не был строго выстроен в какую-то структуру: она, следуя переменчивой музыке, то медленно перетекала с ноги на ногу, поворачиваясь по сторонам света, то срываясь с места, перебегала на несколько шагов, чтоб замереть затем, чутко вслушиваюсь в звук тишины в разрывах пения дудочки.
Одежда и волосы Вогте шевельнулись легким порывом: Винда на время оставил друга, заинтересованно порхнув в сторону Кеяс – дух ветра влился в струи музыки, в пластику движений девушки. Она почувствовала упругое движение воздуха, что вместе с ней закручивалось в пространстве, рождая волшебное чувство объема и силы движения, вместе с ней парило в длине шагов, даря легкость и невесомость. В какие-то моменты Кеяс отрывалась от земли, зависая в воздухе вопреки силе тяготения. Было в этом союзе природной грации и пластики женского тела с парящей легкостью духа ветра нечто прекрасное – Вогте любовался, не прекращая играть.
Музыка затихла. Кеяс остановилась, обратив лицо с закрытыми глазами к небу и счастливо улыбаясь. Одежда старика вновь зажила собственной жизнью – Винда вернулся уже на привычное место.
– Ему понравилось, – сказал Вогте. – И мне.
Кеяс еще раз улыбнулась и подошла, а старик поднялся с земли и сказал:
– Ну что, хорошо отдохнули, можно дальше.
Голос ударил со всех сторон, проскрипел пронзительно:
– Кто такие?! Что забыли в земле моей?! Видно, костями белыми, муравьями глодаными стать тщитесь.
Вогте остановился, пристально вглядываясь в окружающий лес. Кеяс невольно подошла к нему как можно ближе, тревожно озираясь.
– Кто это? – прошептала.
– Сейчас, думаю, узнаем. Кто-нибудь из Ведающих, а по совместительству мест этих Хранитель. Ну а точнее Хранительница, судя по голосу. Не робей, разберемся, – негромко ответил старик.
Карканье ворон заполонило воздух, ворвалось в уши терзающим звуком, деревья жутко заскрипели
