каждый раз советовали добавлять к хлебцам бумажные ленточки с текстами предсказаний, но Марта говорила, что умному и без слов понятно, а дураку говори, не говори – все без толку.
В конце года к Марте всегда заходил повечерять Борода и они смотрели записи, которые вела Марта каждый день на каждый хлебец, и Марта все говорила, что вот бы настало время, когда можно будет всем только радости в каждый день добавлять, но Борода не соглашался с нею, говоря, что радость тоже приедается и перестаешь ее чувствовать и тогда она не радость, а обыденность, а потому всего надо понемногу, чтоб не приелось и не обрыдло.
Слово было угловатое, гремучее и пакостное и Марта соглашалась, что уж лучше с солью и перцем, чем обрыдло, и показывала Бороде задумки на следующий год.
Кирилл их посиделки не разрушал, уходил на это время к Андрею или в кузню к Григорию, а то и собирал их вместе на своей мельничке и они обсуждали новые жернова и вороты и собирали маленькие мельнички с вертящимися лопастями на праздник летающих мельниц, который каждый май собирал в Заиндене сотни приезжих, а местные команды соревновались друг с другом в высоте и красоте полета своих мельничек, которые строили втайне друг от друга, придумывая все новые удивления. Кирилл с друзьями мельнички собирал для забавы и сувенирной лавки, они участвовать в соревнованиях не могли по причине своего мастерства в этом деле, а были много лет судьями.
Я забежала к Марте уже в начале десятого, когда большинство хлебцев уже было разобрано.
– Кофе дашь? – спросила с порога и начала стаскивать галоши.
– А доброе утро, ты видать, по дороге растрясла, – рассмеялась Марта, заводя кофеварку.
Мартуля-красотуля была смешливая и кругленькая, с блестящими глазами и торчащими в разные стороны кудрями, полненькая, аппетитная, звонкая – сдобная, как и положено быть…
– Мартуля, а ты пекарка или пекаричка или пекарунья?
– Если хочешь я буду пекаруньо, пекарилло, пекароччо, пикорино, сути это не меняет!
Кирилл, высокий, широкоплечий, с темными глазами и огромными ладонями, на которые, казалось бы, и Марта могла поместиться, заглянул в пекарню, поцеловал жену в макушку, сказал, что двойнят в школу проводил, а сам пойдет на старую мельницу и вернется только к ужину. – В мельничке Славка сегодня с дальнего переулка, ему на гаджет какой-то не хватает.
В мельничке у Кирилла работали по надобности все, кому нужно было заработать на какую-нибудь прихоть. Болезнями, нуждой и ремонтами в Заиндене казна ведала, на жизнь каждый сам зарабатывал, а вот на шалости и малости особенно молодым путь в мельничку Кирилла был всегда открыт.
– Хороший мальчик, – сказала Марта, быстро поцеловала мужа, собрала ему попутно каких-то пирогов с молоком и выпроводила, приобняв его широкую спину, шепотком заговорив вернуться здоровым и радостным домой.
– Ты
