этажа, то уткнувшись в свой планшет, то читая книгу, то заворачивая подарки, которая она отправляла во все концы вселенной, то распаковывая подарки, которые приходили ей в ответ.
Безмятежность была обманчива: в Заиндене все знали, что Ангел полюбила демона. Он прилетал к ней на балкон и часами рассказывал ей про то, где он был и про то, что он совершал, и про свои желания, и про свои будущие подвиги, а Ангел слушала, поила его кофе, кормила плюшками, обнимала его за кудлатую голову, прочесывала его черные крылья, жила им и все, что было помимо было лишь ожиданием встречи.
А художник любил Ангела.
И, конечно, ректор университета имел полное право объяснять срыв сроков выхода издания демоническими кознями, так оно по сути и было.
Кроме художника и ректора при университете жили писатель Митрий, бывший полководец Рагнар и женщина-математик Татьяна Борисовна, которая собственно и построила карту мира в миниатюре по воспоминаниям о своих путешествиях именно для того, чтобы было удобнее оттачивать математические модели. Татьяна Борисовна была из длинного, теряющегося в веках и народах, рода ученых. Ее предки занимались наукой со времен алхимии и в ее доме хранились письма и рукописи, передаваемые из поколения в поколение вперемешку с любовными письмами, которых было не меньше, чем открытий, поскольку женились, венчались и разводились в роду безостановочно и многократно в каждом отдельном своем представителе, детей рожали так же энтропично, что, согласно закону замкнутого пространства приводило лишь к увеличению браков, детей, любовей, писем, открытий и архивов. Библиотекарь университета шутил, что если хорошенечко поискать, то, наверное, можно найти и письма Аристотеля, на что Татьяна Борисовна хмурилась и советовала библиотекарю хорошенечко подумать, прежде чем вообще что-нибудь искать в ее доме.
Дружила Татьяна Борисовна с Фрау Фауст, пожилой барышней неопределенных лет, которая все время жаловалась на скуку и была замужем за каким-то несуразным мужичонкой, которого она похоже забыла вытащить из чемодана при переезде в Заиндень, он так и прижился в отдельном флигелечке ее дома, начесывал по субботам усы и шел в гости к огородницам, солившим огурцы и капусту. Иногда он встречался там с Клавдией, с которой у них доходило чуть не до драк, поскольку каждый хотел выглядеть более несчастным, а пальму первенства никто отдавать не хотел. Но чаще, к его удовольствию, вечера проходили без Клавдии, а с дальнего двора, который совсем уже смотрел окнами в Тот Бор, приходил на субботний чай сосед Василий – тот самый бывший то ли мэр, то ли губернатор, то ли депутат государственной думы – который отказывался даже от дежурства в Домине, а уж тем более отверг предложение занять ее навсегда и управлять, поскольку у него опыт. «У меня капуста!» – сказал он и даже, говорят, бросил трубку телефона на рычаг, это было так давно, что у телефонов еще были рычаги, провода и колесико для набора номера. Капусту он поставлял огородницам, сотрудничество их процветало и порой даже дамы
