окончательно осознал, что вовсе это не сон, что он влетел, и влетел конкретно. А если этот мужик спокойно может ударить свою дочь, не разобравшись в ситуации, что же тогда сделает с ним? Вадим предпринял отчаянную попытку вырваться, но стражницы держали крепко.
Перед тем как его вывели из комнаты, Вадим обернулся и неожиданно для себя встретился взглядом с принцессой. Глаза Илеоры были полны слез и отчаяния, но смотрела она так, словно волновалась не за себя, а боялась за чужака, которого едва знала. «Почему? – промелькнула мысль в голове. – Почему она на меня так смотрит? Кто в своем уме будет волноваться за человека, который мог оказаться и вором, и убийцей, да кем угодно… Чертов старикашка!»
***
Маленький мирок принцессы-затворницы разрушился после появления странного парня, который ворвался в ее жизнь, испугав до чертиков, а после заставил сожалеть о нем. Детские воспоминания о мальчиках и мужчинах были расплывчаты и приблизительны. Ее нынешние представления о противоположном поле основывались на образе отца: высокий, широкоплечий, в длинных плотных одеждах, грубые тяжелые руки, черные жесткие волосы. Человек, оказавшийся в комнате, был похож на отца и в то же время отличался: молодой, с приятными чертами лица, мягкими короткими темно-русыми волосами. Он был растерян и напуган, чем напоминал ей саму себя. Возможно, именно это заставило Илеору поверить нарушителю. Теперь он не выходил из головы. Все, что вызывало интерес ранее, совершенно перестало волновать. Душа, спокойная и скучающая прежде, наполнилась смятением. Илеора в прямом смысле слова не могла найти себе места.
– Ваша Светлость! – умоляла Нора. – Прошу, простите меня, я так испугалась, увидев мужчину рядом с вами! Если бы вы объяснили все раньше…
– Уйди! Ты только говоришь, что служишь мне, а на самом деле думаешь, как угодить отцу! – крикнула Илеора, опрокинув очередной поднос с едой.
Она бросилась на кровать и зарылась с головой в одеяла. Сейчас она вела себя как капризное дитя, но ей было все равно. Пусть она понимала, что Нора закричала от неожиданности, а не потому, что хотела выслужиться перед отцом, но ничего не могла поделать с собственной злостью.
– Но, госпожа! – оправдывалась Нора. – Все знают, что нельзя смотреть на принцессу. Нельзя прикасаться к вам!
Илеора резко села, отбросив одеяла в сторону, гневно сдвинула брови и прокричала, под конец сорвавшись на писк:
– Это я! Это я к нему прикасалась! Не он! А он… Да он напуган был больше меня самой!
– Ах, как же это? – охнула нянечка, схватившись за голову.
Илеора встала с кровати, быстрыми шагами измерила место своего заточения, остановилась у стены с высоко расположенным окном и вгляделась в кусочек синего неба.
– Он не знал, как оказался тут, не знал… – прошептала она.
– И ты поверила? – раздался голос короля за спиной. – Сама прикоснулась, говоришь?
Илеора вздрогнула и обернулась. Отец стоял в дверях, скрестив на груди руки. Илеора застыла. Грозный и серолицый, он вызывал страх
