долгое время она не видела ничего, кроме стен своей комнаты. Что за дурацкое правило – «не прикасаться к принцессе»? Что случится от прикосновения? Она станет неизлечимо больна или до смерти опорочена? Отчаяние и гнев вихрем кружились в душе, но нельзя перечить отцу, нельзя возражать ему. Однако и молчать не следовало, король требовал ответ. Слезами ничего не докажешь, ничего не сможешь объяснить. И Илеора начала тихим дрожащим голосом:
– Потому что я ничего не знаю о мире. Я никого не знаю, кроме няни и вас, отец. Мне было любопытно.
Король за руку поволок ее к кровате.
– Прочь отсюда! – крикнул он Норе. – А ты, сядь!
Илеора подчинилась. Он снял с себя корону, тяжело вздохнул и сел рядом. Вопреки ожиданиям, отец не накинулся с диким криком, как бывало обычно. Какое-то время король задумчиво смотрел в пол.
– Ты слишком ценна… – начал он. – Слишком ценна. Скоро твоя свадьба, и ты узнаешь о внешнем мире и мужчинах все, поверь мне. Только сильно рада ты не будешь, еще с тоской вспомнишь годы в своей комнате. Всему свое время, деточка, всему свое время, – отец замолчал на минуту, нахмурился и продолжил уставшим озабоченным тоном: – Кое-кто отчаянно пытается выкрасть тебя, чтобы навредить мне и стране. Но твой брак должен состояться! Саории нужна поддержка в войне, без нее мы не сможем победить. И Дагрон обещал… Но одно из требований твоего будущего мужа – чистота и непорочность тела и души, нельзя, чтобы в тебя проникли грязные помыслы. Поэтому просто наберись терпения.
Он приобнял Илеору за плечи. Теплые сильные руки похлопали по спине, и Илеора на мгновение ощутила себя в полной безопасности.
– Отец, простите… – прошептала она.
Король встал, снова надел корону, потрепал Илеору по голове и направился к выходу. Она вскочила и побежала следом.
– Но этот мужчина, – умоляла она вслед. – Прошу, сжальтесь над ним.
Король резко обернулся и гневно блеснул глазами.
– Нет! Выброси его из головы, считай его мертвым.
Его Величество Эфимаз вышел, хлопнув дверью.
Илеора подошла к стене и коснулась холодного камня ладонью.
– И все-таки отец не любит меня, – прошептала она и обреченно закрыла глаза. – Когда же я наконец выберусь…
Вбежала Нора с новой порцией ароматного обеда в глиняном горшочке. Илеора позволила усадить себя за стол и открыла рот, отдавшись наконец в заботливые руки няни и перестав бастовать.
***
Вадим провел несколько часов в подвале без единого окошка, прикованный к холодной каменной стене по рукам и ногам. Двое мужчин в длинных кожаных фартуках поверх рубах с будничным выражением на лицах раскладывали на столе рабочие инструменты: жуткого вида крючки, зазубренные ножи, пилы, плети и то, чему Вадим не знал названия. Они растопили камин, дождались, когда прогорят дрова, и разложили на углях железные спицы.
Все это время они даже не смотрели в сторону Вадима, как бы он не старался привлечь их внимание. Он звенел цепями и мычал в тряпку, но тщетно. Палачи болтали
