и поморщилась. Только не это! Он, вмиг разгадав, о чем думаю, произнес поспешно, громко:
– Да блядь, не жалею! Не жалею я тебя! Была бы другая, развернулся и ушел! Не пожалел бы! Не привел бы в свой дом насильно! Ты думаешь, я постоянно такой благотворительностью занимаюсь? Мне делать нехуй по-твоему? Но мне в первый раз в жизни захотелось помочь! Тебе! Понимаешь? Да, я ошибся! Да, я такой! Да, накосячил! Но я о том и толкую тебе. Дай шанс исправить всё. Дай помочь!
Смотрела на него во все глаза. Что он несет?
– Я всю жизнь к людям так относился.
Не отрывали взгляд друг от друга. Он словно исповедуется, а я и рада. Я ведусь! Но он в эту секунду такой настоящий.
– Кроме родных. Они для меня – все!
Ну, в этом я успела на своей шкуре убедиться.
– Ты первая. Первая, перед кем показал себя. Не у тебя одной куча проблем. Не у тебя одной жизнь не сахар. Не только ты можешь себя вести, как тебе того захочется, заблагорассудится. У всех есть две стороны. Черная и белая. Ты познакомилась с моей черной. Давай теперь с белой, а? – пытливо уставился на меня, словно после его слезливого монолога у меня появится голос.
– Согласна?
Согласна ли я? Возможно, я могла бы понять его. Возможно… Вот в этом вся суть. Не зная его с той стороны, которую знала, не помня, что между нами было – возможно, согласилась бы.
Откровенно, я его боюсь. Он страшен. Страшен в том гневе, с которым он со мной расправлялся у себя в кабинете. Я ведь чувствовала его леденящее нутро, которое каждый раз иглами пронзало меня, стоило открыть мне рот или что-то сделать не так. Я как собачка на повадке, а он – мой хозяин. Я как марионетка в руках кукловода. Жертва в руках психа.
Я не желала с ним находиться ни тогда, не сейчас, ничего не поменялось за это время. В таком состоянии, в котором я нахожусь сейчас, оказаться в его лапах, означает пойти на верную смерть. Я не знаю, что этот псих может выкинуть через пару минут. А врач что-то говорил от двух месяцев до двух лет.
«А кому ты нужна? Кто тебе поможет? Что с тобой будет, и где ты окажешься после больницы?». На свалке… живым трупом. А жить так сильно хочется.
– У тебя нет никого. Нет денег. Нет жилья. Ни-че-го. Может, пора отключить свою гордость и хоть раз подумать башкой, что будет с тобой?! А сказать, что будет? Сказать, что, стоит оказаться тебе в какой-нибудь помойной яме обездвиженной, тебя будут ебать во все щели все, кому ни попадя?! – рявкнул на все палату.
С каждой своей фразой заводился сильнее. Повышал звучание и резкость в голосе. Словно знал, о чем думаю. Воспроизводил все мои мысли. Констатировал очевидные вещи. Словно срывал пластырь с незаживающей раны. Не церемонясь, обнажал всю суть. Каждое рычащее слово, как оплеуха, подчеркивало, какое я ничтожество.
Я о том и говорю: с тобой рядом нельзя находиться. Ты неадекватен. Неадекватнее меня! Но, я рада развеять мысли о том, что не пожалел меня. Жалостью отнюдь тут не пахнет. И на том спасибо, Тим…
Прикрыла
