style="font-size:15px;"> Огонь рос внутри меня в одно время с одиночеством. Грел, прожигал насквозь, сжигал даже, иногда дотла, полностью, а иногда оставляя на ладонях руны.
Я училась читать их, как книгу. Училась чувствовать, ощущать, испытывать. Силу, слабость, волю, сущность.
Сквозь кожу я слушала мысли. Свои и чужие.
Слова, мысли расписывали кожу причудливыми узорами. Чем-то они были похожи на морозные узоры на окнах. Из той моей прошлой жизни, когда я ждала маму и пыталась разглядеть её сквозь морозные стёкла.
Теперь я ждала Димку. Не верила, что могла оставить его среди войны. Среди баррикад, взрывов, обломков.
Я искала выход. Но кротовые норы путали меня, водили за нос, проходы сливались в один длинный, почти бесконечный коридор. Я шла и оступалась. Стояла по колено в воде, слушала, как в груди стучало сердце, а там, за сырыми холодными стенами, звучали мысли. Слова. Фразы.
Свои и чужие. Незнакомые. На разных языках, которых я даже не знала.
* * *
Что могло быть с нами среди войны?
Когда тебе пятнадцать, ищешь не выход, а вход. Вход в жизнь, в мир, в эпоху.
Вход в то время, когда рассвет наступает сразу. Не брезжит, чуть приподнимаясь над морем, не дразнит, чуть вспыхивая где-то на самом краешке горизонта. А полыхает красным среди перины облаков. Проваливается на мягком, выглядывает тысячами лучей-глаз, пронизывает насквозь, как ветер, хватает за окоченевшие пальцы, разматывает шарф.
А ты всё время, в котором можно сказать:
– Хочешь, мы поживём вместе? Будем спать рядом, а сны будут сниться одинаковые. Или даже один сон на двоих, если захочешь? Купим вторую подушку. У меня есть весенние наволочки.
Надеешься на то, что можно молчать, расплываясь друг в друге и наполняя тела не собой, а ветром за окнами.
Думаешь, война – дождь, закончится же когда-нибудь.
Живёшь наступающей осенью или зимой. Мечтаешь о далёком море, о шуме набегающих волн.
Представляешь небо, облака в лужах.
Чувствуешь дыхание, считаешь звёзды, что раскинулись по коже сверкающим рисунком.
В шестнадцать всё ещё умеешь строить воздушные замки и тебе совершенно всё равно, что кто-то придёт и всё-всё разрушит.
Потому что есть Димка.
А с Димкой не страшно.
С Димкой в огонь и в воду. На те самые баррикады, под танк, под обломки, осколки.
– Мы больше не будем прежними! – говорю опять.
Я знаю, он слышит. Слышит сквозь серые сырые стены.
Глава 13. Сильвия
Йоля говорила, есть зелёная дверь.
На вид самая обычная, даже не поймёшь сразу, что она какая-то особенная.
Главное – увидеть её и рассмотреть на ней тысячи мерцающих глаз-огоньков. Отгадать, что это именно она. Та, что впустит тебя во что-то другое, особенное.
– Когда будет нужно, найди дверь, – говорила
