растаем, ещё не слетев до земли, —В Середине: во тьме затяжного паденья.
Не успев совершить, что, возможно, могли
Совершить во всенощные гульбища-бденья:
На лету, на ходу, на бегу… И пока
В облака рвётся чья-то (в полёт) муза-лира —
Нас (подобно снежинкам) струят Облака
В непроглядную темень Подземного мира…
В непролазную сволочь провинций, дорог;
В неприступные хляби растаявшей грязи;
В опостылевший грохот конвойных сапог;
В «благородство» объятий сиятельной мрази.
Исподлобья; «из-под» – вниз (порой невпопад);
Из-под самого Неба – на грешную «эту», —
Снегопад, Снегопад, Снегопад, Снегопад;
Снегопад, покрывающий снегом планету…
Но – мы таем. Ещё не окончен полёт —
А мы таем… Уже… Где-то там, в Середине,
В вышине, – где темно… Снег, Любимая… Вот —
Скоро всех нас, похоже, не станет в помине.
Олег ВИГОВСКИЙ
«Я едва запомнил аромат этой нежной кожи …»
Я едва запомнил аромат этой нежной кожи —
Аромат цветочной пыльцы на бабочкином крыле, —
И в болезненном сне он утерян! Но, правда, ты мне поможешь?..
Ты разбудишь меня ото сна на покрытой гниющей листвою земле?..
В этом сне – почерневшие своды и морок лампадных мерцаний,
Тусклый отсвет окладов и воском закапанный пол,
Силуэты бесплотных святых – в резких складках земных одеяний,
И неведомый смертным божественный произвол.
В этом сне «во благих водворятся…» хоры запевают,
Одержимые бесом хохочут, срывая лохмотья рубах,
И в соседнем приделе любые грехи отпускают,
Если смелости хватит солгать, что раскаялся в этих грехах.
Я солгать не смогу – потому, что тропа покаянья избита;
Потому, что за краем земли я не смог различить ничего…
Я устал посредине пути – и далёкая цель позабыта
В этом долгом, болезненном сне… Ты разбудишь меня от него?..
Богема
В тёмной комнате было чадно,
Мучил плёнку кассетник старый;
Пол дощатый скрипел нещадно,
Скрежетали колки гитары;
И лохмотья ветхого ситца
Не скрывали кухонных стёкол;
И расплывчаты были лица,
И змеился по грифу локон,
Приглушая вкрадчиво-нежно
Пестроту аккордного звона;
И касался чужой одежды
В мокрых пятнах от самогона;
И осколки стекла хрустели
Под ногами у проходящих…
А над ними, слышимый еле,
Бился звук – нездешный, томящий,
Что рассказывал всем печально
О неясном, прошедшем мимо;
О случайном и неслучайном,
О ненайденном, но любимом;
О засыпанных пеплом звёздах…
Обо всём утраченном – или
Обо
