считалось, что, сев в поезд Москва – Улан-Батор, мы уже приступали к работе. И жизнь действительно преображалась.
Все отправления были похожи одно на другое. По-иному и не могло быть: всё было, как обычно, во все годы существования этого железнодорожного маршрута, очень востребованного у советских граждан. Просто очень! Ярославский вокзал в Москве не самый крупный, но в определённое время на нём начиналось необычайное оживление, похожее на настоящее столпотворение. Люди опытные и заинтересованные (это я про носильщиков) знали причину: скоро начнётся посадка на скорый поезд Москва – Улан-Батор. Спешно, одно за другим, подъезжают такси. Носильщики просто нарасхват: вещей у пассажиров целые горы.
За ними не видно ни толкающего тележку и отчаянно маневрирующего среди толпы вспотевшего работягу-носильщика, ни самого запыхавшегося хозяина, едва поспевающего за грузом. Зычные предостерегающие окрики: «Поберегись!». Нетерпеливые требования: «Дорогу! Дорогу!» И такая картина на каждом шагу. Причём приличные чемоданы встречаются редко. Всё больше огромные коробки, тюки (привет вам, будущие челночники!). Нет дела до внешнего вида, лишь бы всё необходимое уместилось.
Да, необычная заграница! В других краях-то всё наоборот: туда – почти с пустыми чемоданами, зато оттуда крепко нагруженными люди возвращаются. Для всех очевидно, как многого не хватает в том краю, куда помчит нас поезд.
Глядя на этот пёстрый табор, понимаю, что напрасно потратилась на два импортных, приличного вида чемодана. На платформе уже трудно разместиться всем вместе: и отъезжающим, и провожающим. Новички переживают, где притормозит нужный вагон и не придётся ли к нему издалека подтаскивать вещи.
Носильщики, стремительно разгрузив вещи и схватив деньги, мигом несутся к следующим пассажирам, заметно нервничающим в ожидании помощи. Если один весенний день год кормит, то один улан-баторский поезд год, конечно, не прокормит, но ощутимо подсобит неленивому, оборотистому труженику. За это он отъезжающих, своих кормильцев, и благословляет на дальние путешествия. И люб ему всякий странствующий с большим багажом человек.
А на платформе шум: слова прощания, смех, слёзы … Сгусток эмоций! И вот посадка. Вещи забрасываем в купе, а сами обратно на платформу. Остаётся только обняться с родными, друзьями.
И вот уже торжественно-строгий голос диктора и звуки марша «Прощание славянки», всегда сопровождавшего отъезд и тем самым подчёркивавшего особенность момента. Неофициальный национальный гимн России и доныне своеобразная визитная карточка русского человека за рубежом. У нас же давняя традиция – провожать звуками марша Агапкина на войну, к месту несения службы и просто в дальнее путешествие.
Духоподъёмная, зовущая вперёд музыка, родившаяся от восхищения силой духа всех славянских женщин: и тех, что провожали своих братьев и отцов, защищавших в начале двадцатого века родные Балканы, и тех, что из России сестрами милосердия устремлялись
