позволило увидеть и эту картину?
Когда-то и мой дед, Александр Иосифович, вместе с товарищем в поисках лучшей доли добрался до самого Красноярска и Енисея. В предреволюционные годы переселение на вольные просторы Сибири привлекало многих. Он был человеком не робкого десятка, однако в необжитом, суровом краю не рискнул остаться, возвратился в родной.
А несравнимо страшные испытания, оказывается, его только поджидали впереди. Впрочем, как и всю страну. Всю Великую Отечественную пройдёт сапёром: прошагает по Западной Европе, выберется невредимым из земляного могильного плена, будет брать Вену и любоваться Дунаем в Будапеште и, будучи сапёром, сделает всё от него зависящее, чтобы и другие в мирном будущем могли восхищаться красотой этих удивительных городов. Выходит, дед один из тех, кто не только освобождал Европу, но и спасал красоту для людей.
Солдатская судьба будет к нему милостива: шутник и юморист, мой дед Саша останется жив, чтобы во второй раз возвратиться в родную Мещёру. Уже навсегда. Вот и мой черёд открывать сначала Азию, а потом и Европу.
Монгольское слово «байгаль»
А впереди ещё одно чудо – «славное море, священный Байкал». Смотрим на кристально чистые воды прямо под окном поезда: дорожное полотно проложено по самому краю берега. Каждый камушек на дне из вагона виден! Высунувшись в окно, я наблюдаю за тем, как по-змеиному изгибается наш состав, повторяя очертания побережья. Ныряем не единожды в протяжённые туннели, вновь вырываемся на свет. И вновь нас встречает Байкал, невозмутимо, широко раскинувшийся во всю ширь горизонта. Не озеро, а настоящее море! Махина!
Однако, следуя улан-баторским поездом, не увидишь необычайно живописных рассветов и жаром пышущих закатов: не то время. Да и живописных бухт и скал, запечатлённых на лучших фотографиях, тоже не встретишь. Поэтому многих зрелище только лишь необъятной водной глади не особенно впечатляет. И излишне самонадеянно могут звучать слова: «Я видел Байкал». Вернее сказать: «Я проезжал берегом Байкала».
Сюда надо приезжать для конкретной встречи: дышать его напоённым влагой воздухом, черпать ладонями и пробовать на вкус его чистейшую воду, бродить узкими прибрежными тропинкам и в задумчивости сидеть у причала, ожидая катер, а потом мчать, рассекая волны и подставляя лицо рвущемуся ветру, перемешанному с ледяными водными брызгами. А вечером, пристроившись у костра, разливать по мискам товарищей горячую наваристую уху, от волнующих запахов которой можно просто ошалеть. А в палатке тем временем своего часа дожидается гитара – верная спутница бродяг и свидетельница многих счастливых моментов самого главного единения – единения с миром природы. А то, что это и есть самое настоящее, без примесей счастье, почувствует каждый.
Но сейчас мчит меня только поезд, а из окон вагона не видно пока ни пароходов, ни катеров, ни лодок рыбака – вообще человека не видно, никаких следов его присутствия.
