опираясь на трость. – Иди с Паолой, пусть твоя горделивая женушка слегка помучится ревностью.
– Матушка!
– Она тебя не любит. Каково? Как можно не влюбиться в такого красавца? У нее ледяное сердце.
Чезаре отвел синьору Маддалену к кровати и подхватил с пола свой трезубец.
– И это мы тоже обсудим.
Он поклонился, залихватски забросил на плечо подол карнавальной тоги и удалился. Дона Муэрто прилегла на постель. Ноге требовался отдых.
Родительница дожа не любила интриг, но лишать себя удовольствия лично лицезреть финал одной из них не собиралась.
Карла Маламоко ждала нас во дворе под балюстрадой. Светло-синее платье с жемчужными вставками и воротником под горло, волна кружев на плечах и груди, синяя полумаска с бахромой из крошечных ракушек, волосы распущены и спадают почти до пояса смоляной волной.
– Что за танцы, рагацце? – недовольно спросила она.
Маура отогнала ревнивым взглядом некоего Арлекина, отирающегося в неприличной близости от черноволосой русалки, и легкомысленно махнула рукой:
– Поводим хоровод, два-три раза присядем в поклонах, ничего сложного. Лучше скажи мне, милая Таккола, нет ли среди присутствующих путтана твоих старых знакомых? Дона догаресса желала бы с ней побеседовать.
Дона да Риальто ворковала, прижимаясь к Карле всем телом. Запрокидывала голову, заглядывая в лицо. Она флиртовала! И премило. Смотри, Филомена, и учись. Теперь, зная все обстоятельства, я замечала, каким жадным блеском зажигаются черные глаза от близости Панеттоне, как дрожат губы и подгибаются колени под синим подолом. Так тебе и надо, хитрый интриган. Страдай от неутоленных желаний. Хотя, кажется, страдать тебе недолго. Маура желает быть обесчещенной и идет к своей цели напролом. Пусть только немножечко потерпит. Сегодня сцена ждет других актеров.
Толпа напирала со всех сторон, гости ожидали появления дожа, чтобы начало карнавала стало официальным.
– Серениссима, – прошелестело у уха.
Высокий синьор в маске Вольто обнял мои плечи, защищая от толчеи.
– Ваше сиятельство, – обрадовалась я, – вы уже здоровы!
– Не совсем. – Князь отодвинул маску и показал мне безобразный ожог на подбородке. – Святая вода действует на нас почище кислоты.
– Какой кошмар!
– Вам противно мое уродство?
– Нет, что вы. Погодите, Лукрецио, вы, кажется, кокетничаете? Желаете комплиментов?
– К сожалению, серениссима, мои желания невозможно исполнить.
Маска вернулась на место, а князь шагнул в сторону, увлекая меня подальше от подруг.
– Вы готовы к представлению, Филомена?
– К танцам?
Он сокрушенно вздохнул, заставив меня хихикнуть.
– Ах. Лукрецио, я знаю, что эти две недели вы охраняли меня, изображая томную страсть. Я благодарна. Поэтому отвечу без обиняков: я готова ко всему.
– Вас собираются
