террасу под ночное небо Аквадораты. Двор, запруженный людьми, сверкал огнями и блестел маскарадной мишурой. Некоторых гостей в дом не приглашали, здесь веселилась публика попроще. Кое-какие дамы красовались обнаженными грудями. Это были путтана, и одной из них предстояло сегодня стать моей учительницей в науке соблазнения.
Нас с дожем оттащили друг от друга. Артуро звал его серенити переодеться, Маура требовала того же от меня.
Люди внизу тоже чего-то требовали. Поцелуя!
– Нельзя разочаровывать подданных, граждан безмятежной Аквадораты! – прокричала я.
Подпрыгнув, я обвила руками шею супруга. Тот покачнулся, но устоял.
– Целуй, стронцо.
– Этот вот рот, которым ты так грязно выражаешься?
И губы Чезаре встретились с моими. Грязи он не боялся.
Дурацкая парча, идиотское золото. Почему нельзя ходить голыми? Одежда мешала. Пальцы ощущали мужскую шею, но их царапал обод шапки. Я сожгу ее!
Тишайший отстранился, в его глазах бушевало море.
– Самое время изобразить холодность, тесоро.
И, раскланявшись, будто балаганный шут, его серенити ушел.
– Даже завидно, – решила Панеттоне. – Если вы вытворяете такое на публике, боюсь представить, на что способны в постели.
– Невинным синьоринам это представлять не положено, терпеливо дожидайся, пока тебя опозорят, – огрызнулась я. – Пошли переодеваться. Что Бьянка, ты ее расспросила?
– О, наша маркизета влюблена как кошка, она даже осмелилась спросить своего родителя о возможности брака с неким захудалым синьором.
– И что маркиз?
– Разумеется, отказал.
Местные слуги провожали нас в покои, так что беседу пришлось на время прервать. Командор да Риальто отвел тишайшей чете огромную спальню в центральной части палаццо. К ней смежными комнатами примыкали две гардеробные и обширная ванная. Комнаты свиты располагались дальше по коридору.
В моей гардеробной уже ждал костюм русалки.
– Все прочь, – велела командирша. – Я лично переодену дону догарессу. Инес, Констанс, принесите мой наряд сюда. Ангела, дежурь у двери и никого сюда не пускай. Лу, Чечилия, найдите дону Маламоко, она нужна нам для первого танца, пусть ждет внизу.
– Какой еще танец? – спросила я, сбрасывая туфли.
– Что-нибудь изобразим, – отмахнулась Панеттоне, – не зря ведь мы столько часов посвятили этому благородному искусству в стенах «Нобиле-колледже-рагацце». Повернись, я помогу снять платье.
– Ты получила записку?
Маура показала мне кованый ключ.
– От спальни в западном крыле. Я удостоилась устного приказа батюшки, переданного, правда, через секретаря. Мне велено быть в условленном месте уже через час после полуночи и запереть дверь на ключ, когда рыжий болван… Прости, Филомена, я цитирую дословно. После этого ключ предписано выбросить в окно и начать орать, одновременно разрывая на себе одежду.
– То
