И голос бабки не казался уже Сашке скрипучим, и лицо было не таким уж морщинистым и старым, а даже симпатичным, с какой-то девичьей задоринкой и блеском глаза. Только руки, заскорузлые и натруженные, со скрюченными пальцами были такими же старыми и некрасивыми. Сашке так захотелось погладить эти руки. Он прикоснулся к ним, провел своей маленькой ладошкой по узловатым пальцам, как бы прося прощения за плохие мысли, за свое пренебрежение к старости, которое он допускал ранее при виде этой старушки. Баба Вера всё поняла, поняла без слов, и в её глазах навернулись слезы.
– У тебя доброе сердце, дитя. Сохрани его по жизни. И помни, что в каждом человеке, молодом или старом, красивом или уродливом тоже есть добро, пусть не всегда видимое. Храни тебя, Бог! – тихо сказала баба Вера, тыльной стороной ладони вытерла слезу и тихо, опираясь на свою клюку, побрела к дому.
Сашка стоял оглушенный, поражённый словами этой сказочной старушки, пока ребята с охапкой початков в руках не потащили его к речке.
Дети разломали подсолнух поровну, и в тот день Сашка упивался, наверное, самыми вкусными в своей жизни, ещё незрелыми, бело-мягкими семечками. И початки, нанизанные на острые палочки, поджаренные на костре, с взорванными от огня зернами и почерневшими боками, были просто объедением. Этот день стал незабываемым, особенным, значимым.
– Сегодня накупаетесь, а завтра пойдёте работать на зерновой ток! Хватит лень погонять, надо и людям помогать. Зерно в поле осыпается, скорее надо убирать. Людей не хватает, а работы много, – матушка горестно покачала головой.
– Мам, так мы это в раз, хоть и сегодня! – радостно ответил Сашка.
– Ладно, ладно уже. Я бригадиру сказала, что вы с завтрашнего дня прискачете. На многое от вас не рассчитываем, но с вами веселей, да и знать будете, как хлебушек достаётся, – согласилась матушка.
Жатва, жатва, страда – основное, главное летнее событие в деревне! Вот когда люди работают без устали, день и ночь, когда время, как бы сжимается и превращается в один долгий день, с небольшими перерывами на еду и короткий сон, да и тот, посменный, одни дремлют, а другие работают.
Все ребята любили это время года и ждали страду, хотели быть полезными старшим. Участие в сборе урожая вызывало у них неподдельную гордость и причастность к чему-то значимому и взрослому. Зерновой ток представлял собой большую забетонированную открытую площадку, примыкающую к крытому навесу, куда складировали готовое зерно для сдачи на элеватор или же для будущей посадки, как семенное. Зерно не должно быть сырым, сгниёт сразу, или же не залёживаться, перегорит, спечётся быстро. Здесь работали в основном женщины и дети. Сушили и провеивали зерно, бросая его лопатами на черпаки веялок и ленты транспортеров. Старик-механик следил за работой агрегатов, быстро ремонтировал и устранял поломки. При этом постоянно подтрунивал над работающими женщинами, шутил и рассказывал байки. Казачки громко смеялись, не злобно отвечали на дедовы колкости и постоянно пели. Без
