как мышонок, с красивыми льняными волосами, спрятанными под белой легкой косынкой, и всегда веселыми глазами, курносым небольшим носиком, родинкой на верхней сочной губе, она была любимицей всей деревни, всего колхоза. Её отличало какое-то повышенное внимание к людям, стремление живого участия в решении их проблем, непременного оказания помощи и заботы. Поэтому готова была отдать последнее, чтобы не видеть чьего-то горя или грусти. Но главное – она считала почему-то всех голодными и старалась непременно и срочно их накормить. Сашка наблюдал такой случай, когда тётя Даша в кругу подруг взяла из общей корзины яблоко, надкусила его и протянула соседке, мол, на тебе, оно такое вкусное, а я себе возьму похуже. Все долго смеялись, а тётя Даша, смущаясь и краснея, объясняла, что так наголодалась в послевоенные годы, что это чувство голода до сих пор не выходит из головы.
На большом покрывале, расстеленном на скошенном участке поля, быстро раскладывался хлеб, ноздреватый и пахучий, нарезанный крупными кусками, ломтики сала с мясной прослойкой, пучки зеленого лука и головки чеснока. Тётя Даша успевала одновременно накрывать скатерть и зачерпывать из бидона воду для умывания едоков. Комбайнеры, потные и запыленные, с белыми пятнами вокруг глаз от защитных очков, водители автомашин и ребята-помощники выстраиваются в рядок. По очереди, не торопясь, мыли руки, умывались под веселым надзором и неустанными разговорами Пулеметчицы, держащей в одной руке черпак с водой, в другой – полотенце. Только после этого всем выдавались ложки.
– На второе сегодня вам новое блюдо, вычитала в газете. Называется – макароны по-флотски! А на завтра побалую вас пловом, председатель дал разрешение на забой барашка, – с гордостью объявила кормилица.
Ну, а традиционный Дашин борщ, этот шедевр поварского искусства был просто сказочно вкусен. Вприкуску с салом и чесноком, да ещё с черным теплым хлебом, да со сметаной – пальчики оближешь! Повариха сначала накладывала в глубокие металлические миски из отдельной кастрюли уже нарезанные куски мяса и только затем большим половником – золотистый, пахнущий капустой и приправами борщ. Сашка замечал, как тётя Даша старалась положить ребятам куски мяса побольше. Взрослые на это одобрительно кивали головами, говорили, что мол, это для их роста и силы. А комбайнер, дядя Никифор, сидящий рядом, незаметно подкладывал часть своих кусков в Сашкину миску. На детское возмущение он одобрительно ухмылялся.
– Жуй, жуй, дитя, у тебя зубки молодые, крепкие! И будут ещё крепче. А у меня зубов мало, не прожую я такое мясо, – явно лукавил колхозник, глядя на ребенка теплыми и ласковыми глазами.
Его крепкая и жилистая ладонь погладила Сашкину голову. Ребята видели и чувствовали, пусть немного грубоватую, чисто мужскую, не всегда открытую и явную, заботу и любовь старших по отношению к ним. Взрослые растили себе достойную смену и вкладывали свою душу в них. Чему же тут удивляться?
– Какое такое жёсткое мясо! Я его вываривала, как полагается! –
