некоторые должны были остаться вместе с Соковниным, покамест загорятся дома и станут бить в набат на пожар.
Таким образом, оба они прямо пошли в Преображенское, (увеселительный замок в Москве), где находился государь. Они объявили о себе денщику, что желают говорить с царём. Пётр, и тогда уже не доверявший этим людям, велел спросить, какая им нужда? Они отвечали, что никому более не могут сказать, как самому его величеству, потому что она весьма важна и не терпит ни малейшей отсрочки. Царь, услышав это, приказал представить себе обоих стрельцов. Как скоро приблизились они, тотчас пали на землю, говоря, что приносят царю свои головы, сделавшие их преступниками, потому что они вступили против него в заговор с ротою своих собратьев, которые, собравшись к Соковнину, сидят в его доме, ожидая покамест в полночь станут бить в набат на пожар, как они условились, и тогда хотели убить царя. Пётр спокойно слушал эту ужасную весть и ничего более не спрашивал, как: подлинно ли это правда?
– Точно так, – повторили стрельцы, – мы в твоей власти; приносим тебе наши головы; пошли только туда, там всех ты их найдёшь вместе.
Обоих доносчиков задержали в Преображенском под караулом, и как было уже около восьми часов вечера, то царь, тотчас написал записку к капитану Лопухину (а по объявлению других – к Ляпунову), в которой приказал ему всю его роту потихоньку собрать и около одиннадцати часов пред полуночью, так подойти к дому Соковнина, чтобы точно в одиннадцать часов окружить его и захватить всех, кого там найдёт. Капитан точно исполнил царское повеление, однако царю показалось, что он в своей записке назначил ему быть в десятом часу, он и сделал такой расчёт, что если придёт туда в половине одиннадцатого часа, то всё уже в доме Соковнина будет сделано. И потому в десять часов немедленно сел в одноколку и с одним только денщиком прямо поехал к Соковнину. Приехав туда в половине одиннадцатого часа, не мало удивился, что ни у ворот, ни около дома не нашёл ни одного человека из роты, которой он приказал туда быть. Он ничего не мог себе представить больше, как то, что караулы, может быть, находятся внутри двора. И так, без дальнего размышления въехал он прямо на двор, и с одним только денщиком вошёл в дом. Услышав о приезде царя, все в доме пришли в некоторое смущение. Пётр вступил в горницу, нашёл Соковнина, Цыклера и всю роту злоумышленников, которые, тотчас встав, поклонились государю. Он, поклонившись им взаимно, благосклонно сказал, что проезжая мимо, заметил большой свет в окнах, подумал, что конечно у хозяина пирушка; а как ещё показалось, что ещё рано спать, то заехал посетить хозяина. Царь сколько ни дивился и ни сердился на капитана, которому он приказал туда быть, и который, как ему казалось, не исполнил того в назначенное время, нимало не дал того приметить по внешнему виду. Он сидел там довольно долго, и как злоумышленники стоя пили в круговую за его здравие, он им без всякого страха ответствовал и один из стрельцов, дав знак Соковнину, говорил потихоньку: пора брат. Соковнин, который не хотел ещё дать заметить своего намерения, мигнув ему обратно, сказал: нет ещё. Между тем как он это говорил, Пётр бодро вскочил
