как хлыщ штабной, из блатных.
Приехал в полк командир. Сразу ко мне:
– Кто раздел?
Я, конечно, молчу. Отвели нас в казарму. Сидим. Прибегает солдатик из штаба:
– Если построят роту на опознание, вы никого не узнаете? Поняли?
И там, и там угодить хочет, сукин сын, тем более, как потом оказалось, с нашего он призыва, стариков опасается.
Никакого опознания проводить не стали, Батя, видимо, этот случай сразу забыл. Повели нас втроем в городскую баню. Там старушка-банщица сразу подсуетилась:
– Вам, сынки, одежка-то все равно не потребуется…
Отдали. Вымылись наскоро, прапорщик нам обмундирование выдал. Пока шли до части, ноги портянками натерли. Привели нас в учебный взвод, к радистам, а там уже ребята машинками для стрижки волос пощелкивают:
– Поставляй башку!
Вот и забрили нас в солдаты…
Первая ночь. Лежим, молчим, вздыхаем. Перевариваем впечатления. Страшновато. Одеяльца тоненькие, вытертые, не греют. Завтрашнего подъема боимся: вдруг не успеем? А первый наряд вне очереди получить страшно.
– Рота, подъем!
Проклятая команда! После нее начинается суета, как в аду, и так – целый день. Поэтому просыпаешься до подъема минут за десять и ждешь, пока не заорет дневальный. А он орет, словно война началась. Один дневальный- узбек как-то забыл слово «подъем», и спросить не у кого – все спят. Стоит дневальный, вспоминает, а время идет. Думал, думал и додумался:
– Рота, кончай ночевать!
Итак, подъем. Через сорок пять секунд взвод не дышит. Кое-кто схитрил, портянки не завернул, под одеяло бросил. Но сержанты тоже молодыми были, знают эти уловки. Выгоняют взвод на стадион, гоняют по кругу. Беспортяночники сразу начинают отставать, ноги – в кровь. Сержанты строят хитрецов отдельно:
– Так, так… Вечером чтоб очки в сортире блестели!
В учебном взводе лафа. Нас не трогают, на занятия не ходим – призвались мы попозже других, будущие радисты уже кое-чему научились, мы не догоним. Больше всего боимся, что распределят нас в роту управления полком, сержанты там – звери! Наконец, вызвали в штаб. Начальник штаба майор Шаргородский распорядился принести карабин. Подержались мы за него по очереди, прочитали текст присяги. Все, теперь можно нас по нарядам гонять (а до присяги воин ходить в наряд не обязан!).
– Как со зрением? – спрашивает меня майор.
– Плоховато…
– Проверить!
Эх, знал бы, как все обернется, соврал бы. И попал бы, как Валерка Розенцвейг, оператором РЛС (радиолокационная станция) в батальон. Батальон у нас в степи за речкой стоял, личный состав – около сорока человек, начальства – минимум, подсобное хозяйство – лошадки, коровки, свинюшки, жизнь тихая. Увы, распределили нас с Чуркиным в планшетный взвод, а это взвод в роту управления и входил.
Представили
