style="font-size:15px;"> – Алекс.
– Да?
– Я… Я просто хочу знать…
– Да? – Алекс посмотрел на меня, выразительно приподняв бровь. – Говори.
– Если тебе что-то понадобится, то… ты можешь сказать мне об этом. Я тебе не враг.
– Но и не друг. Ты же сам сказал: «Ты мне не брат и не друг, так почему я должен тебе помогать?» Ну, или что-то в этом роде.
– Тогда ситуация складывалась не в твою пользу, а теперь мы живем под одной крышей. Временно, но всё же, – я говорил уверенно, несмотря на внутреннюю растерянность. – Послушай, Александр, если тебе станет хуже или вновь понадобится помощь, то я имею право об этом знать. Я много думал за этот день и…
– Стоп. Как ты меня назвал?
Я смешался. Неужели опять ляпнул что-то не то?
– Эм… Александр?
– Меня зовут Алекс.
– Разве это не твое полное имя?
– Что? Нет, конечно нет. Просто Алекс без всяких импровизаций, ладно? Мы же хотим поладить, я правильно понимаю?
Его настойчивая интонация напоминала мне тон первого учителя математики. О да, я помнил его. Низкий мужчина со смешными усами, который любил подойти в упор так, что расстояние между моим лицом и его оставалось всего пару дюймов, и начать читать лекцию о правильном поведении. О том, что можно и нельзя делать. И говорил он это ме-дле-нно, двигая губами подобно корове, жующей жвачку. Мне было противно и одновременно хотелось рассмеяться. Но сейчас я не ощущал ни того, ни другого. Мне было не по себе.
– Ладно. Просто Алекс.
– Вот и отличненько! – он улыбнулся, но на душе у меня всё равно было гадко.
– Отлично, – скептично произнес я. – Раз тебе ничего не нужно, я устрою обход города.
– Уверен, что это хорошая идея?
– Лучше быть готовым к нападению, чем сидеть в неведении. Я действую тихо и быстро.
– Тогда удачи, – он упал обратно на подушку, подтянул к себе покрывало и широко зевнул. – И всё же… будь осторожен.
– Буду. Не сомневайся.
Я так и не спросил его о том, что хотел. Молодец, Фирмино, ты упустил возможность узнать что-то важное. Глупо, так глупо… Я ударил кулаком в стену, пытаясь успокоиться.
Пора приступать к делам.
Я спустился на первый этаж и открыл дверь, ведущую в мастерскую. Любимое место Освальда. Было когда-то. Он часто прятался здесь, среди инструментов, чтобы побыть наедине с тишиной. Прятался ото всех, даже от меня. После того, как его не стало, мастерская превратилась в склад для всякого железного хлама вроде сломанной электротехники. Над верстаком, святой всех святых Освальда, кто-то повесил цветастые плакаты из журналов прошлого века, на которых были нарисованы фигуристые женщины. Понятия не имею, кто счел эту идею хорошей, но порой у меня чесались руки сорвать плакаты и выкинуть в мусорку. Почему я так и не поступил? Не знаю.
Железный стеллаж, пластмассовые и деревянные коробки. Я знаю наизусть
