тошноты. Раньше меня часто мучали панические атаки, но это… это не было похоже на то, что я чувствовал тогда. Наверное, я просто нуждаюсь в отдыхе. В давно забытом чувстве покоя.
Отдышавшись, я принялся за работу. На этот раз успешно – клен послушно склонился передо мной. Послышался хруст, и дерево упало поперек дороги, заграждая въезд. Теперь никто не посмеет даже приблизиться к моему дому. (Вряд ли бандиты станут петлять по тропинкам леса, лишь бы добраться до десятка очевидно заброшенных домиков).
Вытерев пот со лба, я спрятал топор обратно в рюкзак. Теперь мне предстоит выполнить задачу в сто раз труднее рубки дерева. Разговор с Алексом. Я долго откладывал его, но мне необходимо сделать это. Я обязан.
По возвращению домой, однако, зайдя в его комнату, я обнаружил её пустой.
– Алекс! – позвал я.
Куда он мог уйти? То есть, конечно, уйти далеко он не мог, но… Я бросился в ванную. Никого. Пробежал коридор, спустился на первый этаж. От мальчишки и след простыл.
– Алекс, какого черта?
Внизу его тоже не было. Ни во дворе, ни на кухне, ни в гостиной. Нигде. Я вернулся к комнате, где в последний раз его видел. Постель не заправлена, рюкзак лежит на комоде. Я немного успокоился: Алекс не ушел бы без рюкзака. Тогда где он?
Выйдя из комнаты, я заметил приоткрытую дверь на чердак. Стоило догадаться. Я бесшумно поднялся по узкой лестнице в самой дальней части коридора и заглянул в щель. Мальчик сидел на коробке, держа что-то в руках, а рядом с ним были брошены костыли. Я подтолкнул дверь и зашел внутрь, в душе вскипая от злости. Он не должен был видеть то, что здесь находится. Не смел касаться своими руками сокровищ памяти, запертых в самом дальнем углу дома.
– Что ты здесь делаешь? Я не разрешал тебе сюда заходить!
– Кто это? – он держал в руках деревянную рамку и пристально смотрел на фотографию в ней. – Кто эти люди?
Я оперся о дверной косяк, не находя слов для ответа. Я не хотел, чтобы кто-то видел эти фотографии. Моя святыня была нагло осквернена мальчишкой, не имеющим и грамма уважения ко мне.
– Не важно. Уходи.
– Они… Твоя семья?
– Прошу тебя.
– Просто ответь на мой вопрос, и я уйду.
В горле пересохло. До сих пор лица на этом фото вызывали у меня горечь и щемящую тоску. А ведь тогда, стоя перед объективом камеры и слепо наслаждаясь моментом, я не мог представить, что ждет впереди. Не мог представить, что рука Освальда, лежащая у меня на плече, уже никогда не взъерошит мои волосы.
– Двенадцать, – тихо произнес я, желая лишь поскорее отсюда уйти. – Нас было двенадцать человек.
Алекс провел большим пальцем по глади слегка потрескавшегося стекла.
– Неужели не осталось никого, кроме тебя?
– Никого.
