подбодрил абориген, раздвигая рукой тёмную массу камыша.
– Какой тебиб? – удивился я. – Тебиб – это в Туркмении – народный лекарь, лукман! Откуда здесь тебиб?
– Тебиб! Сам увидишь! Реальный док! – послышалось сзади.
Уже в темноте остановились у землянки, замаскированной дёрном и сухой травой.
Абориген осторожно оттарабанил по двери что-то похожее на морскую морзянку.
Из заглубленного в землю входа показалась крепкая фигура в бараньей шапке и густой белой бороде:
– Знаю. Сказали. Давай сюда! Осторожно!
Мы скользнули вниз по ступеням. Зыбкое колеблющееся пламя коптящей керосиновой лампы еле освещало низенькую комнатушку с деревянными нарами у стены. Туда и брякнули Василия.
Тебиб быстро и профессионально ощупал недвижимого парня:
– Девка была?
– Какая девка?
– В автобусе девка с ним была?
– Была. Только не девка. Невеста. А что?
– Исчезла невеста? Точно?
– Точно! Исчезла!
Тебиб почесал бороду:
– Гарантий нет, но попробую спасти. Лишь бы передоза не было!
Повернувшись к ящику, заменявшему стол, тебиб поднял какую-то склянку:
– Надо залить это в глотку. Отравили его. Слышал о клофелинщицах? За два месяца мы двоих таких схоронили. Из автобуса выбросили!
Отставив склянку, он ткнул Васю куда-то в грудь. Затем схватил за шею и что-то зашептал.
Вася привстал и как зомби уставился на тебиба. Похоже, сознание ещё не вернулось к нему. Но главное, Вася ожил!
Тебиб уложил парня, надавил на челюсти. И влил таинственную чёрную микстуру.
Через секунду Васю начало выворачивать!
– Давай его отседа! – крикнул тебиб. – Тащи!
И помог выволочь бедолагу наверх. Где и толкнул в камыши:
– Давай, облегчайся!
Вскоре перед нашими очами предстал здоровый Вася. Бледный в лунном свете, он походил на вурдалака. Тихо прохрипел:
– Эт чё такое було?
В тёмной землянке, наливая нам травяного душистого чая, тебиб спросил:
– Деньги были?
Вася ошарашенно похлопал себя по карманам:
– Бля..дь! Пусто! И сумки нет! Там были деньги на новую машину!
Я посмотрел на парня:
– Может, невесте отдал?
– Какой на х..й невесте? – злобно шикнул он. – Лярва! На вокзале прицепилась! Сказала, землячка, волгоградская. Я, дурак, уши развесил! Такую шикарную тёлку снял! Долбан!
Парня было жалко. Но в моей дурной голове опять послышались залихватское цыганское:
Эх, промо-промотал
Он все свои деньжоночки…
А потом, когда земляк мой заснул сном праведника, я не удержался от расспросов тебиба. Рассказал,
