вы поставите меня в известность, когда примете окончательное решение.
– Уверяю тебя, ты узнаешь об этом первый, – хмыкнул Нааяр.
Еще бы! Щепки полетят во все стороны.
– Итак, мы обсудили все, что ты хотел?
– Можно сказать и так, – нетрезво протянул Тансиар, и Эдэрэр понял, что с ним было уже бесполезно разговаривать.
После того как дверь за ушедшим братом закрылась, вся напускная наигранность, а с ней и кривая усмешка исчезли с лица Чиаро. Проводив брата равнодушным усталым взглядом, Альентэ еще долго смотрел на черные створки, за которыми скрылся Эдэрэр, щурясь и слушая, как трещат поленья в камине.
Сидаль проскользнул в комнату любимого старшего брата, которую освещало багряное пламя, уютно подрагивавшее и прыгавшее по полу, стенам и потолку. Рядом горело еще несколько свечей, а на столе лежала привычно раскрытая книга. Чиаро сидел на корточках у огня и что-то жег.
– Ты пришел говорить о войне? – брат повернул к вошедшему голову. В беспощадно-правдивых глазах застыла насмешливая улыбка, а огонь отражался и играл в ставших алыми зрачках. – Так говори. Но если ты тоже собрался читать мне нотации, то лучше уходи, пока не пожалел об этом.
Сидаль решил последовать совету старшего брата:
– Вы идете завтра? На Черту?
– Да, – Тансиар заразительно зевнул и поморщился. – Эссельс решил так. Но раз уж ты здесь, почему бы тебе не налить нам… – брат внезапно помрачнел и добавил. – Хотя нет, не надо. Я хочу запомнить этот вечер. – Тени и свет попеременно плясали на лице Альентэ. – Некоторые вещи нужно запоминать.
Тансиар уже собрался и отбудет с рассветом, Сидаль видел это по тому блеску, который появлялся в глазах брата перед боем.
– А я думал, что с войной покончено, – растерянно проговорил братишка. – Раз теперь у нас с ашесами мир…
Полководец посмотрел на младшего. Это длилось не дольше секунды, после чего он произнес:
– Ты никогда не умел лгать, и сейчас делаешь это безобразно. Удивительно, как ты умудрился вырасти в нашей семье и так и не научиться красиво, незаметно и достойно соврать…
Забавное сочетание «достойно врать»! И все бы ничего, но как-то жутко не по себе. Да и его старший брат, обычно немногословный, язвительный и не склонный к философским разговорам, так странно ведет себя сегодня.
– Говори, зачем пришел?
Когда ты не можешь что-то объяснить – лучше молчать и не волновать своими смутными предчувствиями других, если не хочешь, чтобы тебя подняли на смех. Но Сидаль больше чем когда-либо был убежден, что Чиаро смеяться не будет. Он выслушает и запомнит все до последнего слова. Он может насмехаться над высшими силами, подтрунивать над приториями, язвить отцу и Наследнику, но к своему младшему брату у него какое-то совершенно особенное отношение.
– Не уходи завтра, – с жаром выпалил маленький брат. – Не уходи! Или дай мне пойти с тобой!
– Ты шутишь?
– Но
