проблему могла только Рене.
– Хорошо. Дай мне минуту привести себя в порядок, – почти нежно произнес я.
– Не спеши. Я никуда не денусь.
Как бы я хотел продлить эти мгновения на годы! Пусть бы она так и сидела посередине залитой солнечными лучами комнаты, источая уверенность и благородство. Я ощущал себя мальчишкой, довольным одним присутствием женщины, которая не боялась сделать шаг навстречу. Ее не волновало, как она будет выглядеть (а выглядела она априори победительницей), она не кичилась горделивостью – слишком ценила жизнь и не считала нужным тратить ее на глупые склоки. Это главное, чему она меня научила: жить так, словно завтра не наступит.
Так быстро я еще никогда не собирался. Побрившись, причесавшись и надев рубашку, в которой я всегда пишу, я вернулся к Рене. Она стояла у узкого книжного шкафа и изучала мою скромную библиотеку.
– Любишь книги? – окликнул я ее негромко, чтобы не испугать.
– Даже больше, чем музыку, – обронила она, не оглянувшись. – У тебя не очень хороший вкус, – продолжила она.
– Уж благодарю сердечно, – я принялся протирать кисти, пока она изучала «мой плохой вкус».
– Не обижайся, но читая бульварную литературу, в развитии не преуспеешь.
Ее голос звучал добродушно, поэтому я и не думал дуться.
– У тебя есть библиотека? – спросил я, ставя холст и примеряя свет.
– Была когда-то. Но я собираю свою коллекцию сызнова. Не могу жить в доме, где нет хороших книг.
– А как понять, что книга хорошая?
Она сняла жакет и повесила его на вешалку у двери.
– Хорошую книгу хочется перечитывать тысячи раз.
– Не приходилось испытывать подобное желание.
– Я же говорю, это оттого, что ты не читал хороших книг, – она довольно рассмеялась.
– Я люблю Шекспира… – пытался оправдаться я.
– Ну вот, уже что-то. Как мне сесть?
Я окинул взглядом комнату и свою модель. Затем передвинул диван и поставил его напротив окна. Меня радовало, что я узнаю о Рене какие-то мелочи. Любовь к книгам – она не могла ее скрыть, да и не хотела, значит, есть вещи, которые не заперты под семью замками в ее сердце.
– Ну вот. Приляг.
Она, не раздумывая, приняла позу. Полулежа, откинув голову и изящно подперев ее рукой, она напоминала Венеру кисти Симона Вуэ. Рене рассмеялась, и я не мог сдержать смеха.
– Посерьезнее, госпожа модель.
– Твой вид меня рассмешил, прости. Хмурое выражение лица тебе совсем не идет. Но есть в этом что-то возвышенное. Ты словно пытаешься рассмотреть во мне то, чего не видит простой обыватель.
– Веришь в теорию филистеров?
– А кто в нее не верит?
Я примерялся и пытался понять, с чего начать.
– Ты же хотела, чтобы я раскрыл те грани, о существовании которых ты не подозреваешь.
– Задача не из легких. Уверен, что справишься?
– Не
