носить его служка точно не собирался.
Годвин вышел из дормитория и спустился по лестнице во двор. Не хотелось ни занимать ум чтением, ни молиться. Нужно обсудить события сегодняшнего дня, повидаться с матерью.
Это соображение заставило его поежиться. Она скорее всего выбранит его за провал на собрании, зато наверняка похвалит за епископа Ричарда. Ему очень хотелось рассказать ей эту историю. Годвин отправился искать Петраниллу.
Строго говоря, это не разрешалось. Монахи не могли разгуливать по городу в свое удовольствие. Требовалась некая причина, и полагалось, прежде чем выйти за стены аббатства, спрашивать разрешение настоятеля. Но у монахов-обедиентиариев, исполнявших определенные послушания и занимавших некоторые должности, имелись десятки таких причин. Аббатство постоянно вело дела с торговцами – закупало продукты, сукно, обувь, пергамент, свечи, садовые инструменты, лошадиный корм и прочие необходимые товары. Кроме того, оно владело землями почти всего города. А врача могли позвать к больному, который сам не в состоянии дойти до госпиталя. Так что братья на улицах встречались часто, и с ризничего вряд ли потребуют объяснения, что он делает за пределами монастырских стен.
Тем не менее следовало соблюдать осторожность, а потому, выходя из аббатства, Годвин убедился, что его никто не видит. Он миновал оживленную ярмарку и по главной улице добрался до дома дяди Эдмунда.
Как он и рассчитывал, Эдмунд и Керис ушли по делам, и Петранилла была одна, если не считать слуг.
– Вот так утешение для матери, – проговорила она. – Вижу тебя второй раз за день! Заодно и покормлю. – Петранилла налила сыну большую кружку крепкого эля и велела кухарке принести блюдо с холодной говядиной. – Как прошло собрание?
Годвин подробно рассказал и присовокупил в конце:
– Я слишком поторопился.
Она кивнула.
– Мой отец всегда говорил: «Никогда не назначай встречу, если не уверен в ее исходе».
Годвин улыбнулся.
– Я это запомню.
– Ладно, не думаю, что ты все испортил.
«Хвала небесам, она вроде бы не рассердилась».
– Но у меня больше нет доводов, – продолжал Годвин.
– Ты показал себя вожаком молодых, жаждущих перемен.
– И выставил полным дураком.
– Все лучше, чем ничтожество.
Годвин не был уверен в справедливости этого довода, но, как обычно, спорить не стал: пусть он сомневается в мудрости материнского совета, это можно обдумать позже.
– Еще случилось кое-что странное.
Годвин рассказал про Ричарда и Марджери, опустив грубые физические подробности.
Петранилла искренне изумилась:
– Ричард, должно быть, с ума сошел. Свадьба не состоится, если граф Монмут узнает, что Марджери не девственница. Граф Роланд будет в ярости. Ричарда могут лишить сана.
– Но
