ужасное, девушка явно прочувствовала его переживания, удивляясь, как он к этому серьезно относится.
– Но, Степан Сергеевич, это же только волосы, всего-то мелочь.
– Простите, я лишнего наговорил вам, но раз уж так вышло, то скажу, что в моем деле мелочей не бывает. – Он улыбнулся, чтобы успокоить девушку, которая расстроилась вместе с ним. – И это я не должен говорить, но вы прекрасны и без волос на голове, да они скоро и отрастут.
Оба покраснели, раздался стук в дверь, а за ним показалась голова красавца молодого офицера Бориса Бергова, жениха девушки, с огромным букетом красных роз.
– Можно? – нерешительно спросил он.
– Да, мы уже закончили осмотр. Проходите, пожалуйста, а мне как раз уже пора. Вы помните рекомендации? – Он серьезно кивнул Вере, на этот раз без улыбки, и направился к выходу.
– Я на секунду. – Борис бросил к ногам девушки букет и выскочил вслед Горину. – Доктор, – окликнул он.
– Да, что вы хотели? – холодно ответил тот.
– Простите, доктор, можно задать вам деликатный вопрос? – Офицер старался говорить тише и отвести его подальше от палаты.
– Да, конечно.
– Я, видите ли, обручен с Верой Игнатьевной, – замялся он.
– И?
– Ну, вот эта ее травма, операция, они как-то повлияют на ее дальнейшее здоровье? Ну, понимаете, о чем я? – Он смущенно покусывал верхнюю губу и был в этот момент невыносимо противен Степану.
– Не извольте беспокоиться. Абсолютно никак не повлияют. Предсказание самое благоприятное, полнейшее выздоровление, нужно только время, чтобы лечение прошло правильно. Двигательные, умственные, психические функции без изменений. – Он хотел добавить – детородные, но сдержался. – Можете смело жениться.
– Ой, благодарю, доктор. – Он пожал обеими руками руку Горина. – Даже не представляете, как успокоили, а то и ночей не спал.
– Мне надо идти, извините, дела.
– Да-да, конечно. – Борис с облегчением погладил лоб, будто стряхнул пот, на что челюсти Степана непроизвольно сжались, и он поспешил удалиться.
Новых посетителей не было, и ему сейчас очень подошло уединение с трупом, о вскрытии которого просил его Вениамин.
Этот день выдался на редкость скуп на пациентов, о чем Горин сетовал, не умея сидеть без дела, да и мыслям такая праздность – самая питательная среда, словно бактериям мокрая тряпка. Гнал их, за книги брался, истории перечитывал, а все никак красный пошлый букет из головы не шел. При таком раскладе и Вене обрадовался, когда голова его в дверях показалась.
– Проспался, смотрю? – Он широко ему улыбнулся.
– Да, отпустило. Поблагодарить зашел.
– Да брось эти церемонии, – махнул рукой Степан.
– А ты почему грустный сидишь? Случилось чего?
– Ничего я не грустный, – возмутился Горин, – работы нет, скучаю.
– Так
