ногами зыбкая, хлюпающая почва, грязная трава, увядшие бурые листья. Светит полная луна. И темно, и светло одновременно. Сырой, холодный воздух.
Я на болотистой просеке, по которой, уныло гудя, тянется бесконечные километры линия электропередачи. На просеку с обеих сторон наступает непроглядный лес.
Идти тяжело. Ноги промокли. Я продрог.
Воздух настолько влажный, что, кажется, его можно зачерпывать ложкой, словно основательно схватившееся желе из свиных ног. Одышка.
Что дальше? Воспаление легких. Пневмония. Пропахшая мочой, гноем и лекарствами больница.
Смерть…
Воинственный звук из-за деревьев. Как будто труба. Или горн. Словно возвещает о предстоящей битве.
Кто-то ломится через заросли.
Трубный звук ближе. Он колеблется на низких частотах. Пугает. Приближается вместе с треском сминаемого сухостоя.
Это лось.
Рога – как крона дуба. Смертоносные копыта-колоды.
Идет сюда. Не прогнать чужака, а уничтожить. Чтобы захрустели кости. Чтобы боль пронзила сместившиеся внутренности. Чтобы сделать дырявый кожаный мешок с сочащимся сквозь прорехи костно-мышечно-кровяным месивом.
Вот он, показался. Огромный, черный, с бездонно-пустыми глазницами – еще чернее, чем его шерсть. Надвигается на меня. Принюхивается, шумно втягивает воздух ноздрями-колодцами.
Издает воинственный трубный рев. Меня обдает теплым смрадом из пасти.
Исполин вскидывается на дыбы. Заносит копытища высоко над моей головой. Я поворачиваюсь, чтобы бежать, однако ноги топчутся на месте, словно увязли в студне. Мощный воздушный поток ударяет в шею и затылок. Вот-вот опустятся копыта. Раздробят мои хрупкие старые кости…
Из моего горла вырывается отчаянный крик. Я с трудом узнаю свой голос. Из темноты мутными потеками проступают очертания мебели. Моя квартира. Я сижу на кровати, тяжело и хрипло дыша. Легкие раздуваются, словно кузнечные мехи. Кожа покрыта вонючей испариной, ночная майка-алкоголичка пропиталась насквозь.
– Толик? – голос сбоку. – Что такое?
Маргарита Семеновна приподымается на локте. Я смутно вижу голову, всклоченные волосы.
– Ничего, – отвечаю. – Сон нехороший приснился.
Спускаю ноги с кровати, нашариваю ими тапки, иду в туалет, шаркая.
Открываю дверь туалета, включаю свет. В стороне, в полутемном коридоре – Другой. Стоит, смотрит исподлобья. На лице ни тени привычной ухмылки. Мрачнее мрака.
– С годом Лося, – приглушенно произносит он и растворяется в темноте.
До утра я не мог уснуть, разве что временами впадал в болезненную, беспокойную дремоту. Стоило закрыть глаза – и перед мысленным взором возникала кошмарная морда из сна. Мерещился гнилостный запах нездорового пищеварения из пасти чудовища.
