окраин жалуются на расплодившихся бездомных собак… алкоголик нанес сожительнице множественные колотые раны кухонным ножом…
Ну, и убийство школьницы Лены Злобиной. Ничего нового. Куча перепечаток того, что я прочел вчера. Лишь один новостной портал упомянул, что под подозрением отец девочки и что ее мать прошлым летом была убита тем же способом.
– Мысли навязчивые не одолевают? – спросил Другой, садясь напротив меня и наклеивая на сморщенное лицо ехидную улыбочку.
– Ты о чем это? – попросил уточнения я, хотя знал, к чему он затеял разговор.
– Почему тебя так интересует смерть этой сикухи? Уж явно не из сострадания и не из праздного любопытства. Тебе было бы все равно, если бы не…
Я хотел было запустить в него чашкой с остатками чая, но просто отставил ее.
– Пошел к черту! – процедил я сквозь стиснутые зубы.
– Как скажешь, – ответил он, не переставая ухмыляться. Встал и ушел.
Я смотрел в экран и ничего не видел. Мои глаза застлала пелена слез.
Каждый раз, когда слышу об убийстве ребенка, на меня тяжким грузом наваливаются воспоминания.
1952 год, нам по двенадцать – мне и моей сестре-близнецу. Мы вместе учимся, выполняем поручения родителей по хозяйству, ходим в лес по грибы. Мы как одно целое.
Однажды я поехал с матерью на рынок в районный центр – купить что-то из утвари. Тамара – так звали мою сестру – осталась дома с отцом. Когда мы вернулись, отец с угрюмым видом сидел один, вырезал что-то из дерева. Не поздоровался. Впрочем, для него обыденное поведение. Мама спросила, где Тамара. Он ответил не сразу. Помню его тяжелый, мрачный взгляд, сосредоточенный на деревяшке в заскорузлых пальцах. Ножом он выковыривал глаза какому-то неведомому существу. «Не знаю», – буркнул он. Мама удивилась: «Ушла и ничего не сказала?» – «Умгу», – промычал отец. Как мне показалось, не то с вызовом, не то раздраженно. «Толик, беги на речку, приведи Тамарку», – велела мать.
Лето. Ребята плескаются в нашей местной речушке, где не глубже, чем ребенку по грудь. Как сейчас помню, стоял там деревянный причал, куда рыбаки привязывали лодки и откуда в теплую погоду сигала в воду детвора. В тот выходной день, душный от надвигающейся грозы, народу к причалу стянулось тьма тьмущая. Сначала я искал Тамарку глазами, потом стал расспрашивать ребят. Ее никто не видал. Мне стало тревожно. Обычно отыскать сестру не составляло труда. А теперь я чувствовал: что-то не так. Очень сильно не так.
Я обежал все места, где могла находиться Тамара, – сельскую площадь с бюстом Сталина, клуб с библиотекой, продуктовую лавку, старый колодец там, где до тридцатых годов стояла часовня; перелесок.
Возвращался я по тому же маршруту.
Нет. Нигде. И никто ее не видал.
До дома меня подвез председатель нашего колхоза – Михей Семенович Рудаков, ветеран войны и труда. Мужик с громадными усищами и доброй-предоброй
