там пока погостит. Все же разнообразие.
– А они не перессорятся? – Гоша разливал по второй.
– Ну, если что не так – в протоке отсидится. Я когда-то специально там траву на границе с озером развел. Хотел от Глубокого отгородиться.
– Зачем?
– Молодой был, деятельный.
Кирюша усмехнулся:
– Это он от тогдашней русалки отгородиться хотел. Не помню, как ее звали.
– И я не помню, – признался Ольг, – хоть и прожил с ней обок лет пятьсот. Но все равно расскажу.
И услышал Виктор историю, начало которой терялось в середине прошлого тысячелетия.
Давным-давно, когда никого из присутствующих еще и на свете не было, случилось так, что ключ в Глубоком, питавший местные озера, стал приносить меньше воды. А потом еще и несколько сухих лет подряд выдалось. Первым начало заболачиваться Черное. Берега заросли мхом, вода застоялась, подернулась ряской.
В то время людей на Руси было мало, ведьма жила далеко. Лесная нелюдь тоже не жаловала эти места. Леший обитал в Красном бору, что за двадцать верст от Дубков. На три озера тут была одна русалка. Она и не уследила – заросло травой Черное. Следующее – Широкое, став непроточным, тоже начало обрастать по берегам. Прошло много лет, и ведьма, поселившаяся в этих краях, решила найти смотрящего для болот.
– Я тогда молодой был, уговорила меня Василиса, – Ольг посмотрел на рюмочку. – Чего-то мы тормозим.
Тимоха кинулся к костру:
– Караси! Караси пригорят!
Под закуску и рассказ потек веселее:
– Поселился я в Широком, но уж больно не по душе мне открытая вода. Ну, и взялся со всем рвением обустраиваться – берега заращивать. Лягушек развел, подлещиков в Глубокое прогнал. Из-за них и поссорился с местной русалкой. Ей эти подлещики тоже не нравились. Но я их все-таки прогнал. Переманил к себе из озера налимов и стал протоку заращивать. А озерко продолжало заболачиваться само – не до него было. Попросил я Василису найти кого-нибудь, чтобы не разбрасываться на два болота, не топать по лесу в обход Глубокого. А она и говорит: «Не торопись. Через двенадцать лет будет в торфянике кикимора». Ну, я ей не поверил, а когда ровно через двенадцать лет в болоте, которое тогда еще и торфяником не называли, поселилась Лина, обомлел.
– Во-во! А когда деревенские стали бывшее озеро торфяником называть – ко мне пришел. Удивлением поделиться, – поддержал водяного Кирюша. – Василиса сильная ведьма была. Судьбу не только видела, она ее делала!
– Да! Нина – целительница знатная, но до Василисы ей далеко, – сказал Ольг.
– Сколько лет Нине? Ста не исполнилось! – вступился за ведьму леший. – А Василиса, когда я сюда пришел, уже старая была.
И пошел у нелюди разговор: кому сколько лет, да кто больше позабыл. Виктор сразу запутался, потому что имен водяной с лешим не помнили. Соседей они называли «тот леший, что татар завернул» или «та русалка, что с ведьмой поссорилась». Стих разговор, когда Гоша наполнил стопочки и постучал своей по
