треногу. Итка спешилась и откинула притороченный к седлу плащ, под которым висел охотничий лук. Налетчик усмехнулся, ткнул в нее пальцем и крикнул:
– Гляди, не порежься о тетиву!
Итка взяла лук с колчаном и ударила вороную по крупу; кобыла коротко заржала и ускакала прочь. Морда проводил ее ошалелым взглядом и ускорил шаг, разматывая треногу.
– Ты что творишь, полоумная?! Это хорошая, сука, лошадь!
Между ними оставалась от силы пара десятков шагов. У Итки на мгновение потемнело в глазах, прямо как тогда, в Бронте. А потом над ее головой закричала птица.
Молодая орлица стремительно теряла высоту. Она чувствовала падение, но верила в свои крылья.
«И еще у меня есть когти, – подумала Итка, – длинные, острые когти».
Сердце забилось быстрее, когда орлица расправила крылья и вцепилась в Морду, выдирая глаза, разрывая кожу на лбу и щеках. Он орал от боли, но вместо крика из горла лилась тихая вдовья колыбельная.
Итка не торопилась: повесила колчан на плечо, достала стрелу. Сделав пару шагов вперед, натянула тетиву и прицелилась. Орлица взмыла вверх, подобрав окровавленные лапы. Метко пущенная стрела добила ее жертву.
Двое других оставили Гашека в покое, услыхав истошные предсмертные вопли товарища. Один из них, худой, краснощекий, в ужасе попятился, когда Итка потянулась за второй стрелой. Другой, наоборот, прорычал проклятие и устремился вперед с палицей наперевес. Итка знала, что не промахнется. Последний налетчик попытался защититься дубиной от пикирующей орлицы. Ему это не слишком-то помогло.
Скорчившийся от боли Гашек хотел встать, но разодранное шипом бедро не давало пошевелиться – били его не только ногами. Когда Итка опустилась на колени, чтобы осмотреть рану, в небе коротко вскрикнула орлица – попрощалась.
Опираясь на дверной косяк, чтобы не упасть, хозяйка дома проводила ее взглядом. Совсем ненадолго, между ударами сердца, Итка почувствовала светлую печаль.
Хорошо бы запомнить ее, орлицу. Вспоминать с благодарностью эти сильные крылья и длинные, острые когти.
– Пошли в дом, – заговорила хозяйка охрипшим от крика голосом, – паренька надо подлатать.
Итка велела Гашеку взяться за ее плечо, готовясь к тому, что даже несколько шагов дадутся с трудом. Но вдруг подоспела помощь: девушка, на щеке у которой остался страшный синяк от удара Морды, подхватила Гашека с другого боку, и вдвоем они кое-как завели его внутрь большой избы.
Пока хозяйка обрабатывала рану, ее дочь Лета сделала для Итки горячий отвар из шиповника. После него сразу захотелось спать, но раздавшийся за окном глухой удар, сопровождаемый конским ржанием, тут же заставил ее насторожиться и выглянуть из дома, держа наготове лук. Однако это всего лишь вернулась Якубова кобыла, и Красавица ее поприветствовала.
Наблюдающая за каждым движением Итки хозяйская дочка, выдохнув вместе с ней, неуверенно
