style="font-size:15px;"> – Огнепоклонство, – заметил Моня.
– Прекрасно! (получилось «пьегасно»), – воодушевленно воскликнул Владимир Ильич и даже на секунду остановился. – В этом что-то есть! Иносказательно – именно пламя революции есть наша вера!
И бодро зашагал дальше.
…Они уже пересекали Марсово поле, когда Владимир Ильич сказал:
– Что ж, батеньки мои, шагать нам еще пару часиков. На фиакре, конечно, доберемся за четверть часа, но надо беречь партийную кассу! – и он наставительно поглядел на Моню.
Умный Моня остановил экипаж. Первым на сиденье запрыгнул Владимир Ильич, за ним полез Фима, который, не оборачиваясь, сказал:
– Последний платит.
– Евреи всегда платят за православных украинцев, – пробурчал Моня, устраиваясь на переднем маленьком сиденье.
Окраина Парижа. Лонжюмо. Сельская местность. Придорожная таверна. Сдвинутые скромно накрытые в саду столы, правда, с бутылками вина. За столами тихо переговариваются человек пятнадцать.
Из остальных посетителей было лишь двое в одинаковых пиджачных парах, они сидели за столиком у входа, но с бутылкой сельтерской.
– Охранка, – многозначительно шепнул Владимир Ильич Моне.
– Если у вас такая конспирация, чего мы тащились за город? – удивился, расплачиваясь, Моня.
Владимир Ильич второй раз посмотрел на Моню с укором и резво направился к столу.
– Здравствуйте, товарищи!
Присутствующие вразнобой приветствовали лидера.
– Не будем засиживаться, – пробегая и здороваясь с каждым за руку, почти прокричал Владимир Ильич.
Добежав до тщедушного усатого кавказца с лицом, изрытым оспинами, он приказал:
– Коба! Будете вести стол. – И, поворачиваясь к аудитории, весело объявил: – У грузин тамада – вторая профессия!
– А какая первая? – вылез Моня.
– Рэволюционэр, – наставительно ответил черноусый.
Все расселись. Владимир Ильич по-хозяйски оглядел присутствующих.
– Серго! – закричал он. – Перестаньте есть глазами нашего секретаря. Ох уж эти грузины, спасу от них нет. Инесса! Товарищ Арманд, пересядьте.
– …Таким образом, – закончил через час свое выступление Владимир Ильич, – социалистическая революция в России неизбежна.
На пустом столе, где остались только початые бутылки и стаканы, речь главного оратора присутствующие за исключением Мони старательно конспектировали. В том числе и двое одинаковых у входа-выхода.
– Вам, батенька, что-то непонятно? – спросил Владимир Ильич у Мони.
– Да нет, все понятно, но ваша концепция построена исключительно на социальной политике, а вместо экономического анализа лозунги. То есть вы телегу поставили впереди лошади…
Владимир Ильич, заглядывая в глаза усатого, проникновенно
