лишь лужи, и видна была вся жившая в нем рыба, я понял, что нам столько не унести.
– Собирай самую крупную, – говорю.
Толик хватал две толстых рыбины, вскидывал на плечи, целовал в жабры и гордо нес ко мне.
Принес самого большого линя, которого я видел в жизни.
– Эта рыба – мой друг, – сказал, шмякнув линя мне в руки. – Повстанец. Настоящий командир.
Линь еле вместился в рюкзак. Голова осталась торчать снаружи, я подпер ее бегунком на молнии. Достал из кармана целлофановый пакет-майку и протянул Толику.
– Давай тебе соберем.
– Мне не надо! – испуганно сказал он. – Я рыбу не ем!
– Почему?
– Она мой друг!
– Да брось, – говорю. – Жене дашь, она похвалит.
– Нет-нет-нет, – сказал Толик. – Нет-нет-нет-нет.
Он качал головой и смотрел в одну точку перед собой. Если ему что-то навязывали, он всякий раз странным образом отрешался, и ничего с ним невозможно было поделать. Я испугался, что он не вернется из этого состояния, и убрал пакет.
– Ладно. Не будем тебе собирать.
– Вот и хорошо, – мгновенно оживился он.
Из дачи на противоположном берегу вышел мужик и замер. Вместо любезного сердцу озера перед ним зияло высыхающее под солнцем дно, потоптанное Толиком и осыпанное рыбами.
– Ну, что ж, – говорю, не сводя глаз с мужика. – Раз улова всем хватило, пора идти.
Я смотал удочки и сгреб снасти, а Толик наблюдал за лягушками, отправившимися на переселение в новое болото.
– Куда озеро, туда и мы, – пищал он.
Лягушки скатывались вниз по склону, собирали липкими спинами песчинки, и прыгали в воду.
Казалось, дачник с противоположной стороны просто смотрел на нас, но обнаружилось, что он впал в ступор, потому что не шелохнулся, даже когда истлевшая сигарета сожгла ему усы. Вдруг он исчез в доме, и мы немедленно снялись с берега. Я оглядывался и ждал, что он выйдет с ружьем и погонится за нами, но он вышел с двумя ведрами в руках, в огромных резиновых ботфортах, закрывших ноги до бедер, и стал подчищать рыбу, выворачивая доверху наполненные ведра у себя на территории.
Как только мы ушли, из кустов выбежали мальчишки, обстрелявшие Толика. Им тоже хотелось не упустить свое. Сумок у них не было, они пихали рыбу в рукава, за пояс и в перевязь гипса.
Мы дошли до вершины холма и залюбовались ослепительной панорамой дачного поселка, в котором на месте голубого озера выросло черное масляное пятно.
– Это пиздец, – с восхищением сказал я.
– Славный пиздец говна, – ответил Толик.
Его брюки и ботинки закристаллизовались и превратились в колодки.
Торчащий из рюкзака линь напряженно умирал, роняя слизь и хлопая ртом, а Толик макал в умоляющий рыбий рот пальцы и щекотал щеки изнутри.
Вот как мы с Толиком начали водиться.
Глава
