все мой шеф – Глеб Иванович Бокий. Потому бегство и удалось. И не одному, а с Петром Соколовым. Ты носишь имя в его честь. Остальное, если захочешь, узнаешь и поймешь из того, что я условно назвал дневниками. Я кое-что не успел завершить. Надеюсь, завершишь ты. Да поможет тебе Бог. Теперь я уйду со спокойной душой. Я люблю тебя. Прощай. Запись уничтожь»
Петр снял наушник, стер запись и выключил диктофон. «Отец сотрудник ГПУ? И как это прошлое связано с настоящим? И что не успел завершить? И кто такой Петр Соколов? Да, припоминаю. Это было как раз в Афинах. Речь зашла о дружбе, и отец сказал, что у него в жизни было два настоящих друга: Петр Соколов и Дамдин. И тогда же он что-то начал говорить о завещании. Я, помнится, перебил его какой-то глупостью, и отец сменил тему. И вот теперь эти загадки. Так, так. Дамдин. Мне было лет десять, когда он появился и сразу стал называть меня – „сынок“. Высокий, худощавый, седой человек с непроницаемо умным и бесстрастным лицом. И с тех пор он бессменный вице-президент компании, член совета директоров и своего рода alter ego – второе „я“ отца. А после отъезда отца на Кипр Дамдин фактически правит бал в отцовском бизнесе. Тоже загадка».
Петр достал «Ветхий Завет». Быстро пролистал книгу. Записи на русском языке сделаны рукой отца. И еще чей-то почерк. Опять товарищ «Д». И вклеенные конверты. Отодвинул «Завет» и заглянул в Красную папку с подшитыми листами отпечатанных и рукописных текстов на английском языке. Открыл первую страницу. Печатный текст начинался литерой – доктор «SS». И название – «Тиберий. 20-й год до нашей эры».
Товарищ «Д», доктор «SS», а теперь еще и Тиберий? Эх, отец, отец!
Глава II. Доктор «SS». Тиберий.20-й год до нашей эры.
Стук лошадиных копыт и мерные звуки тяжелой поступи закованного в броню римского легиона легкий ветерок относил в сторону реки вместе с поднятой калигами и копытами дорожной пылью.
Что-то вызывало беспокойство, но что именно определить было невозможно.
Тиберий перевел взгляд правее, уловил стремительное движение и успел чуть отклониться и развернуть в седле корпус. Это и спасло его. Удар камня пришелся в левое плечо, получился скользящим, но все же очень сильным. От удара его развернуло и качнуло назад, но он все же удержался в седле. От боли перехватило дыхание, в глазах запрыгали красные, фиолетовые и зеленые искры. Левая рука повисла плетью. Два звена броневой защиты – лорика сегментатэ – погнуло и выбило из гнезд крепления на плече. Тиберий справился с болью, правой рукой выхватил меч и показал им направление, откуда прилетел камень. Там, недалеко, впереди и справа от дороги, теснились несколько десятков выложенных из грубо отесанных камней полуразрушенных лачуг. Они прилепились к склону небольшой горы, увенчанной беспорядочным завалом камней разрушенной крепости. Людей видно не было. Село было мертвым. За спиной Тиберия
