жизнь кипела, слышались крики команд, возгласы и смех легионеров. Около шатра Тиберий спешился и скривился от боли, поддерживая безжизненную руку. Здесь его уже поджидали армейские эскулапы. Осторожно сняли броневую защиту, усадили на походное ложе и стали осматривать опухшее плечо. Удовлетворившись осмотром, старший лекарь положил свою левую руку на плечо раненого, правой рукой взял его запястье и неожиданно с силой дернул к себе. От дикой боли Тиберий вскочил, правая рука непроизвольно рванулась к мечу. Но, к счастью, меч остался в ножнах, а голова эскулапа на плечах. Обезумевшие, было, от боли глаза Тиберия стали приобретать осмысленное выражение, он пошевелил пальцами левой руки, согнул в локте руку, приподнял левое плечо и с удивлением убедился, что рука ожила и боль ушла. Довольные щедрой наградой ушли и лекари.
Тиберий вышел наружу и увидел невдалеке десяток легионеров, окруживших двух оборванных, избитых и связанных мужчин, переводчика и стоящего чуть поодаль старшего центуриона личной охраны Тиберия по имени Марк и кличке Пипинн – прозванного так легионерами за его неуемный и задиристый характер. (Пипинн – от лат. рipinn – гениталии мальчика. В просторечии – писька. Прим. авт.). Марк, увидев Тиберия, подбежал к нему и, кивнув головой в сторону связанных пленников, сказал: – Оба прятались в развалинах крепости. Этот молодой запустил камень из пращи. А второй – его отец. Умоляет не убивать дурня и все время бормочет про какого-то Клодия Криспа. – При упоминании этого имени Тиберий насторожился: – Клодия Криспа? Этих двоих ко мне. Сначала молодого. – Тиберий вернулся в шатер и сел на ложе. Послышался шум, и двое легионеров втащили в шатер связанного юношу и бросили его на колени перед Тиберием. Тут же вошел переводчик. Тиберий, обращаясь к пленнику, спросил: – Ты хотел убить меня. Почему? – Под свисающими на лицо длинными перепутанными прядями светлых волос сверкали голубым огнем ненависти заплывшие от побоев глаза. Засыхающая кровь коркой покрыла губы и подбородок. Тиберий про себя отметил: «В глазах только ненависть, страха нет». Пленник тряхнул головой, отбрасывая с лица волосы, и быстро и возбужденно заговорил: – Не только тебя! Я всех вас хочу убить!
– Это я понял. Но почему?
– Вы убили мою мать, истребили мой род и убили моего царя.
– Твоего царя? Я полагаю, ты говоришь об Арташесе? Несчастный, что тебе за дело? Теперь у тебя другой царь – Тигран – и что из того?
– Я служил тому царю. А этот – убийца!
– Ах, вот как! – Тиберий криво усмехнулся. – Если ты служил царю, то должен знать, что каждый царь – убийца. В той, или иной степени. – Пленник молчал. Тиберий спросил: – Как же это случилось, что мать погибла, а отец и ты остались живы?
– Это было пятнадцать лет тому назад. Мне тогда было два года. Отец увез меня в Мелитену и не успел вернуться
