я хочу, чтобы события вот как-то так сами меня нашли и произвелись бы. Как же я этого хочу! Как же я хорошо понимаю, что это невозможно…
Мы вернулись к тому, с чего начали. Только полюс изменился. Мне нужен сейчас не тот, кто будет меня любить, кто проявит меня с пленки мироздания, увидит и превратит меня в реальность из потенции… Мне нужен тот, кто меня убьет, кто уничтожит, закончит. Кто переведет меня обратно внутрь мира моих мыслей. Я ведь помню! Я ведь знаю, как оно все должно быть! Как люди чувствуют, как они поступают… Я же была там, это же было со мной.
Никак не удается мне увернуться, меня затягивает в воронку памяти, как в вентилятор. Меня перемалывает то, как это – маховик – было в прошлый и единственный раз. Тогда, когда мы стояли с Александром на набережной, перестав целоваться и ничего не понимая, а только ощущая. Ощущая, что прыгнули в другую реальность, что ничего в ней не знаем, что друг друга знаем только на ощупь, что это первый шаг в очень долгом пути.
Мы тогда только смотрели друг на друга, потому что любые слова были фальшивыми. Я чувствовала, как эти слова зарождаются во мне и тонут, поднимаются и уходят. Как они все не годятся. Он выглядел так же, он иногда вздрагивал губами, гладил и смотрел на меня, а я на него. Знаете, так рассматривают друг друга люди после очень долгой разлуки. Так рассматривают прекрасную картину с тысячей смыслов. Так рассматривают небо, пытаясь предсказать погоду, или очень сложную формулу. Смотрят, прощупывают взглядом каждый сантиметр. Кажется, что это ощущается кожей, физически. Кажется, что идет сонастройка, калибровка, выравнивание параметров приборов.
Мы не нашли, что же нужно говорить. Мы молча продолжили идти в сторону моего дома. Внутри меня было гулко и пусто, я даже не волновалась, я просто очень боялась, сама не зная чего. Я шла и понимала, что нам надо объясниться, а еще – расстаться, а еще – дойти до моего дома. А ужаснее всего – мы увидимся снова. Все – не убежать, оркестр настроил инструменты, и теперь шоу может только продолжаться. Мне было так неловко, как бывает в кабинете у гинеколога на плановом осмотре. А еще мне было очень хорошо. Очень, непередаваемо сильно – спокойно. Казалось, что это несочетаемые состояния, что меня несколько, что я разлетаюсь на какие-то лоскуты, что прямо сейчас я могу поступить тысячью разных способов, а надо выбрать единственно верный.
Я остановилась, захлебываясь, с присохшим к небу языком, дрожащими руками и колотящимся сердцем. Я нервически беззвучно смеялась и боялась говорить. Саша остановился тоже, повернулся ко мне, сглотнул. Было видно, что он в таком же состоянии, и так же не ожидал его. Нас обоих кинуло из одной крайности в другую. И теперь нужно было найти какую-то точку опоры.
– Я люблю тебя, – практически спросил, а не сказал он.
– А я тебя. Люблю тебя, – практически промолчала я.
Это было совершенной правдой. Я полностью и безоговорочно его любила! Я не была ни влюблена, ни очарована. Я любила его каждым местом
