и лицо человека с его духовным обликом. Но я никак не мог это сделать относительно второго помощника. Его лицо и внешность, и манеры, и приятная обходительность были одно, а внутри, за ними спрятано нечто совершенно иное, не имеющее ничего общего с внешностью.
Я заметил Ваду, стоявшего в дверях каюты и, по-видимому, ожидавшего моих дальнейших распоряжений. Я кивнул ему и собрался последовать за ним в каюту. Но мистер Пайк быстро глянул на меня и сказал:
– Одну минуту, мистер Патгёрст!
Он отдал кое-какие приказания второму помощнику, который повернулся на каблуках и отошел. Я стоял и ждал слов мистера Пайка, а он не произнес их до тех самых пор, пока второй помощник не удалился на расстояние, на котором не мог услышать нас. Тогда он близко наклонился ко мне и сказал:
– Не упоминайте никому об этом пустяке… о моем возрасте. С каждым годом я вписываю в договор свой возраст меньше на год. Теперь согласно договору мне пятьдесят четыре года.
– И вы не кажетесь ни на день старше, – легко ответил я.
Таково было мое искреннее убеждение.
– И я нисколько не чувствую своего возраста. Я в состоянии работать гораздо больше любого из нынешней молодежи. И не говорите, мистер Патгёрст, о моем возрасте никому. Шкипера не очень-то церемонятся со штурманами, которые подкатываются к семидесятому году. Да и хозяева судов тоже. Я возлагал большие надежды на этот корабль, и думаю, что я получил бы его, если бы старик не решил опять идти в море. Как будто он нуждается в деньгах! Старый скряга!
– А он состоятельный человек? – спросил я.
– Состоятельный ли он человек! Да если бы у меня была десятая часть его денежек, завел бы я себе курятник в Калифорнии и расхаживал бы там, как петух… если бы у меня была одна пятидесятая часть того, что он откладывает. Ведь у него большие паи в Блэквудском пароходстве, а те пароходы – самые удачливые и всегда дают огромную прибыль. Я становлюсь стар, и мне давно пора получить команду. Но нет. Этот старый сапог надумал снова пойти в море, и как раз в тот момент, когда мне подоспело теплое местечко.
Я опять направился к каюте, но меня остановил помощник капитана.
– Мистер Патгёрст! Вы, значит, никому ни слова о моем возрасте?
– Нет, конечно, нет, мистер Пайк, – заверил его я.
Глава III
Совершенно промерзший, я тотчас же был пленен теплом и комфортом каюты. Все двери в смежные комнаты были раскрыты, образовав то, что я мог бы назвать анфиладой[4] комнат.
Выход на главную палубу через левую дверь лежал через широкий, устланный ковром коридор. В этот коридор сбоку выходило пять кают: первая, при входе, была каюта первого помощника; затем две офицерские каюты, превращенные в одну – для меня; затем – каюта официанта и, наконец, заканчивающая ряд офицерская каюта, которую использовали под кладовую для сундуков с платьем.
По
Анфилада – ряд комнат или арок.
