Я видел, как показалась сперва одна, а затем другая обнаженная рука. Барахтаясь, он иногда опускался под воду, но неизменно выплывал на поверхность, размахивая ножом и продолжая свою бессмысленную речь. Он пытался бежать от парохода, ныряя и плывя под водой.
Я прошел вперед и подоспел как раз вовремя, чтобы видеть, как его подняли на борт «Эльсиноры». Он был совсем нагой, весь окровавленный, в бешенстве. Он ранил себя в десятках мест. Из раны на кисти руки кровь брызгала с каждым биением пульса. Это было отвратительное, совсем нечеловеческое существо. Я видел как-то в зоологическом саду затравленного орангутанга и клянусь всем на свете, что своим животным выражением лица, гримасами и криками этот человек мне его напомнил. Матросы окружили его, касались его руками, тормошили, стараясь успокоить, и в то же время смеялись и приветствовали его. Справа и слева оба помощника отталкивали толпу и поволокли сумасшедшего по палубе к каюте средней рубки. Я не мог не заметить усилий, какие прилагали мистер Меллер и мистер Пайк. Мне приходилось слышать о сверхъестественной силе безумцев, но этот был как пучок соломы в их руках. Уложив его на деревянный топчан, мистер Пайк удерживал барахтающегося идиота одной рукой, пока второй помощник ходил за марлей, чтобы перевязать парню раны.
– Сумасшедший дом, – проворчал, обращаясь ко мне, мистер Пайк. – На своем веку я перевидал немало проклятых команд, но дальше этой уж некуда идти.
– Что вы намерены с ним делать? – спросил я. – Ведь этот человек истечет кровью.
– И это будет наилучшим исходом, – быстро ответил он. – Нам придется еще достаточно повозиться с ним, прежде чем мы от него избавимся. Когда ему полегчает, я зашью ему раны, а облегчение придет после того, как я дам ему хорошенько по морде.
Я глянул на огромную лапу мистера Пайка и сразу оценил ее малоэстетические достоинства. Снова выйдя на палубу, я увидел капитана Уэста на корме, державшего по-прежнему руки в карманах, равнодушно смотревшего на голубой просвет в небе на северо-востоке. Больше, чем помощники капитана и сумасшедший, больше, чем пьяная грубость матросов, эта спокойная фигура, с руками в карманах, убедила меня в том, что я нахожусь в мире, совершенно отличном от всего того, что я до сих пор знавал.
Вада прервал мои мысли, заявив: мисс Уэст его послала доложить, что разливает в каюте чай.
Глава IV
Контраст между тем, что происходило на палубе, и тем, что я увидел, войдя в каюту, был потрясающий. Все контрасты на борту «Эльсиноры» обещали быть потрясающими. Вместо холодной твердой палубы мои ноги погрузились в мягкий ковер. Вместо узкой, низкой каюты с голым железным полом, где я оставил маньяка, я попал в просторное, великолепное помещение. В моих ушах все еще звучали крики матросов, перед глазами все еще оставалась яркая картина – их опухшие от пьянства лица, но я уже стоял перед красиво одетой, с нежным личиком женщиной, сидевшей за лакированным восточным столиком, на котором красовался очаровательный чайный сервиз из кантонского
