надеялся исправить положение, если девушку благополучно доставить в Твикенем еще до наступления ночи.
Нет, это было посложнее банального розыгрыша. Как он может за всем уследить? И главная беда – Эшмонт. Насколько Рипли знал своего приятеля, в его духе было продолжать напиваться. А может, этот разгильдяй уже допился до бесчувствия. Таким образом повышались шансы на то, что по следам сбежавшей пустятся ее же родственники, что будет уже совсем не забавно.
Рипли не улыбалось выслушивать кучу обвинений и требований объясниться, не видел он и резона оправдываться перед кем бы то ни было, в том числе и перед самим собой.
Они подошли к ялику, возле которого дежурили гребцы. Благодаря наличным золотым и герцогской манере, которая не располагала ни к расспросам, ни к сомнениям, Рипли уладил дело очень быстро.
Оставалось только посадить девицу в лодку.
Задача не представлялась особенно трудной. У пассажирских лодок наличествовал длинный узкий нос, по которому пассажиры могли перейти на судно, не замочив ног.
Рипли выбрал просторное судно, на котором свободно размещались несколько пассажиров и гребцы – ребята самые крепкие и надежные с виду из всей той братии, что дожидалась клиентов.
Уставившись на лодку, Олимпия спросила:
– Это что такое?
– Баржа лорд-мэра, по несчастному стечению обстоятельств, сегодня занята, – сказал Рипли. – Моя яхта стоит в Уортинге, как мне сообщали в последний раз. А это ялик.
С интересом наблюдавшие за ними гребцы молчали, что свидетельствовало об одном: им заплатили достаточно, чтобы обеспечить и молчание, и максимальную скорость, – поскольку лодочники на Темзе деликатностью не отличались.
– Уж больно низкая у него осадка, – с сомнением заметила леди.
– Их специально такими делают, – пояснил Рипли. – Для остойчивости и… неважно. Могу объяснить вам принципы судостроения позже. Просто давайте в него сядем, хорошо? И постарайтесь не упасть, пока не опуститесь на скамью. Но даже если упадете, то не утонете – здесь слишком мелко, – однако кому-то придется вас вылавливать. Сомневаюсь, что могу вымокнуть еще больше, но лезть в эту сточную канаву мне не хочется.
Разумеется, он полезет, если понадобится: не позволять же этим мужланам хватать леди своими ручищами.
– У меня кружится голова, – пожаловалась Олимпия.
– Так можно еще вернуться и лечь в уютную постельку.
– Нет, ни за что!
– Уверены?
Если она колеблется, он отвезет ее назад, скажет, что это одна из знаменитых шуток «их бесчестий», и на том приключение закончится. Нет, конечно, будет не так весело, как если бы Эшмонт бросился за ней в Твикенем, но даже Рипли не пал бы столь низко, чтобы дать ей по голове, выбив дух ради более изощренной забавы.
– Сейчас это было бы полной глупостью, – добавила она.
– Правильно, –
