в свадебном платье, но еще хуже – если простоволосой: ее могли принять за проститутку или умалишенную. Знатная леди распускает волосы только перед тем как отойти ко сну. Распущенные волосы уличали распущенную женщину, и таковая становилась мишенью для охоты. Разумеется, он не мог допустить, чтобы девица ехала куда-то без него: он ведь шафер жениха, черт подери. И это не так уж обременительно: девушка оказалась весьма забавной, – и Рипли не терпелось подучить ее кое-чему, чтобы свела Эшмонта с ума.
Но как жаль, что он без шляпы!
Самый последний нищий ухитрялся сохранять на голове хоть какое-то подобие головного убора, пусть и драного. Вот и неудивительно, что герцог Рипли, ни во что не ставивший принятые в светском обществе правила, на публике без шляпы чувствовал себя неуютно.
Лучше об этом просто забыть и не слишком-то упиваться ароматом, что идет от женских волос, который живо навевал видения сладостного безделья в залитом солнцем саду Тосканы.
Жаль только, что никакой тосканской виллы нет в поле зрения, как нет и кокетливой жгучей брюнетки, готовой на все, – есть лишь нареченная Эшмонта.
И вокруг не Тоскана, а мрачный дождливый Лондон и Рипли сидит не в шезлонге на берегу моря, а в грязной наемной карете, которая тащится к Баттерси-бридж, и выполняет обязанности служанки знатной дамы.
Это новый для него опыт, и, что весьма неожиданно, вовсе не раздражающий.
Ему удалось разобрать свадебное сооружение на голове леди почти без проблем, но тут выяснилось, что косы-то были ее собственные. Теперь те локоны, что были уложены по бокам, распустились, и вскоре вся масса волос начала мало-помалу спадать вниз. Он схватил с ее протянутой ладони несколько шпилек и торопливо подколол свисавшие пряди: не очень элегантно, но лишь бы вверх! – потом бросил венок с прицепленной к нему фатой ей на колени и, наконец, выпрямился.
Разглядывая массу кружев и флердоранжа у себя на коленях, она задумчиво проговорила:
– Это ведь блонды, очень дорогое кружево. За них можно было бы кое-что выручить в ломбарде: вполне хватило бы, чтобы заплатить лодочнику!
– Я не собираюсь нести вашу свадебную фату в ломбард, – предупредил Рипли.
– А я разве просила? Сама в состоянии…
– Вчера, возможно, вы бы и могли, – возразил он, – но сегодня – нет: вы нетрезвы, к тому же в подвенечном платье. Если попытаетесь ступить хоть шаг без меня, на вас нападут, и что бы с вами ни случилось, виноват буду я. А это значит только одно: дуэль. Только мне они чертовски надоели, уж поверьте!
Леди открыла было рот – несомненно, намереваясь поспорить, но, видно, передумала и опять уставилась на то, что осталось от венка.
– Вам хватит денег? Надо заплатить кучеру, а потом еще лодочнику, – встревожилась леди. – Да, конечно, вы герцог, но ведь джентльмены редко носят с собой кучу денег.
Он некоторое время разглядывал ее: грязное пятно на носу, стекла очков, затуманенные слезами или дождем,
