блюстители порядка обнаружили лежавшего без сознания молодого человека – изо рта у него сочилась кровь. Один полицейский остался на месте, чтобы вызвать «скорую», а второй пустился вдогонку за мной и парнем, которого я преследовал.
Потерять бегущих, даже в густом сумраке, мог только глухой. Топот ног и мои крики будили наступившую ночь. «Стой, гадина, всё равно не уйдёшь!» – так, кажется, я кричал. Один пострадавший лежал без сознания на стройплощадке, за вторым гнался тип с обрезком трубы; в этой ситуации, признаю, некогда и сложно было разбираться, кто правый и кто виноватый.
Догнав нас, полицейский с маху хватил меня рукоятью пистолета по голове.
Очнулся я в одиночной камере. Затем в допросной комнате – предъявление обвинения в попытке изнасилования несовершеннолетней и нанесении тяжких увечий одному из трёх молодых людей, пытавшихся остановить злоумышленника, коим я был выставлен.
Весь этот оговор был мною отвергнут.
– Зачем упираешься? – равнодушно, со скучающим видом сказал следователь по фамилии Патрикеев, дородный такой, румяный, немножко лысоватый мужчина около сорока лет. Он назвал себя перед началом допроса. – Своим упрямством ты только усугубляешь своё положение. Всё уже доказано, и нет ни одного факта в твою пользу.
– Все факты искажены, вас ввели в заблуждение! – категорически ответил я, пытаясь донести свою правоту. – Это мне пришлось отбивать девушку у трёх подонков. Надо просто найти её и спросить. Она скажет, как всё было на самом деле.
Тогда следователь кивнул полицейскому сержанту, находившемуся в комнате, и тот огрел меня резиновой дубинкой так, что я свалился с табуретки.
Дальше уж и не помню точно последовательность происходившего. Короткими вспышками отложилось лишь, как сержант снова замахнулся на меня и как его «демократизатор» оказался в моих руках. После чего блюститель порядка полетел вверх ногами через стол прямо на следователя, а в допросную вбежали ещё несколько полисменов. И то, как я за считаные мгновения уложил всех одного за другим.
Звуки падающих тел, треск мебели и крики разносились по всему зданию, и в дверях появился офицер с погонами майора. Увидев следователя, выглядывавшего из-под стола, разбросанных по комнате стонущих полицейских и высившегося над ними задержанного с дубинкой в руке – разгорячённого, готового к продолжению схватки, – он только воскликнул:
– Ну, солдат, ты и попал!
И сразу же дважды выстрелил в меня из пистолета. Первая пуля угодила мне в плечо, вторая – в грудь, не задев лёгкие, как потом определили врачи. В глазах сотряслось, я потерял сознание и рухнул на пол. И тут же на неподвижное тело, кое я собой в тот момент представлял, со всех сторон посыпались удары ногами и резиновыми дубинками.
Вновь я пришёл в себя после хирургической операции, прикованным одной рукой к больничной койке.
Потом опять были допросы. Сначала в палате экстренного травматического
