он? – с искренней тревогой спросил граф Ланкастер.
Он вытер капли дождя, не успевшие еще высохнуть на его обветренных щеках, и озабоченно посмотрел на него. У сэра Генри было умное и чуть наивное лицо честного человека, и Джеффри в который раз подумал, как ему удается сохранять положение при королевском дворе так долго.
– Отец очень плох, – с горечью произнес Джеффри. – Проклятые лекари ничего не смогли сделать. Боюсь, что…
Он скорбно умолк. Граф быстро отвернулся, и младший Перси успел заметить, что на глазах Генри Ланкастера блеснули слезы.
Внезапно с высокого ложа, заваленного перинами и медвежьими шкурами, донесся слабый прерывающийся голос:
– Кто там?..
Все вздрогнули. Голос графа Перси был скорее похож на глас с того света, до того он был слаб и невнятен. Джеффри также невольно дернулся от этого страшного звука. Лоб его покрылся испариной. Отец пришел в себя! Как не вовремя…
– Прибыл граф Ланкастер, ваша светлость, – едва нашел он в себе силы ответить.
Из груды подушек раздался смешок, больше похожий на кашель.
– Хе-хе. Значит, мой… сын… тоже здесь? Тем лучше…
Генри Ланкастер шагнул к краю ложа и склонился над умирающим.
– Генри, это я, твой друг.
– Это ты, Генри? Явился… Не думал, что… увижу тебя… перед… смертью! – Речь его была затруднена, но, похоже, барон находился в полном сознании. – Рад… видеть тебя. Это очень… кстати, что ты… приехал. Будешь… свидетелем. Священник… здесь?
Джеффри занервничал. Ему совсем не нравилось то, что говорил отец. Похоже, он решил устроить ему напоследок кучу неприятностей! Джеффри хорошо знал его неугомонную и решительную натуру и умел чувствовать перемены в его настроении. Даже сейчас в слабом голосе умирающего чувствовалась непреклонная воля и какое-то странное торжество.
– Выйдите все! – резко приказал он, обращаясь к присутствующим. – Граф хочет исповедаться.
Родственники и слуги, неуверенно оглядываясь, поспешили к выходу. Кто-то зарыдал. Мария испуганно взглянула на него, но он едва заметным кивком указал ей на дверь. Его жена совсем молода и умом не блещет, а женские слезы и причитания ему уже порядком поднадоели за эти два месяца. Он с раздражением подумал, что она очень похожа на своего папашу – те же выцветшие серые глаза, белесые брови… Он нахмурился. Нечего ей здесь делать.
В комнате остались лишь он, сэр Генри Ланкастер, священник и умирающий лорд Перси.
– Молодец, сынок… – прошелестел со своего ложа граф. – Ловко…
– Отец, что вы такое говорите? – Джеффри, изображая обиду, склонился над ложем. Тяжелый запах болезни ударил ему в нос. Лицо барона уже приобрело желтовато-синюшный оттенок, глаза были закрыты. На секунду Джеффри почувствовал, как противный ком подкатывает к горлу, но справился с собой.
– Простите
