кивнула.
– А мне их по бир…
– Что?
– Ну, мне ставить их отдельно… – Эльга посмотрела на мастера и густо покраснела. – Простите, я могла и не задавать этот вопрос.
Мастер неожиданно подмигнула.
– Ты делаешь успехи.
Мешки Эльга перетаскала быстро. Четыре своих, десять мастера. Нет, одиннадцать мастера. Листья, взвиваясь над головой, закрывали солнце.
Мешки были легкие, шелестящие. Она расположила их бирками напоказ. Кромарь. Гарь-поле. Плешкин Луг. Супрыня.
Полюбовалась и побежала к роднику.
Мертвые листья бросались под ноги. Их было немножко жалко. Хруп. Хрум.
Родник бил из треснувшего камня порциями, словно каждый раз набирался сил, чтобы выплюнуть воду наружу. Эльга, присев на корточки, сунула руку с печатью в углубление-ванночку перед желобом. Пальцы тут же занемели, а оттиснутый у запястья листик, казалось, посинел от холода.
Эльга щелкнула зубами. Интересно, сколько держать? Пока вся рука не отвалится? Спросить мастера? Она пошевелила пальцами. Если дурочка, то, конечно, сразу к мастеру… Мастер Мару скажет. Она скажет: дурочка. Сжать, разжать. Оттолкнуться от каменного дна ванночки. Пальцы явно слушались с задержкой. Там, под водой, каждый был как рыбка-сомик.
Ну, наверное, хватит. Эльга выпрямилась, потрясла рукой.
По небу за солнцем торопились облака, словно свита за своим кранцвейлером. А кто выше кранцвейлера? Который над всеми кранцвейлерами? Наверное, и слова такого нет. Или есть? Спросить мастера?
Девочка рассмеялась.
– Как рука? – спросила Унисса, отправляя в воздух мертвые листья из очередного мешка.
– Я буду левой, – сказала Эльга.
– Щиплет?
– Ноет.
– Знаешь, что, – мастер Мару остановила движение кисти, и листья дождем посыпались на землю, – посиди-ка ты в беседке.
Пом-пом – несколько жухлых счастливчиков спланировали на крышу.
– Ну мастер Мару-у!
Унисса вздернула бровь.
– Ты хочешь со мной поспорить?
– Нет, мастер, – вздохнула Эльга.
– Можешь сходить на смотровую площадку. Белая, с аркой, мы проходили.
Со смотровой площадки открывался изумительный вид сверху на дом-резиденцию кранцвейлера, небольшой сад и – через стену – на домики охраны и прочие дома, где с участками зелени, где с пристройками и навесами. Вился акведук. Зеленовато поблескивал заросший пруд. Дальше склон был словно выложен черепичными крышами, рыжими, коричневыми и желтыми, которые ручейками, разделяясь и сходясь, текли к основанию холма.
Эльга грудью налегла на низкую каменную стенку, отделяющую площадку от провала, а всякого любопытного человека – от падения.
Высоко! Дом-резиденция в стороне, а прямо под животом – каменная щель в складках.
Ветер дохнул в лицо. Какой-то шальной лист зубчатой кромкой мазнул по щеке, будто предупреждая. Не свались, девочка!
А
