нет, милая, конечно, нет.
– Я буду к вам приходить! – сказала Эльга. – Я обещаю!
– У мастеров слишком много дел, – вздохнула мать.
– Но я же еще не мастер! – возразила Эльга.
– Ладно, – стукнул по столу отец, – нечего!
Все засобирались и вышли во двор. На ступеньках крыльца мать развернула Эльгу к себе, посмотрела и, нагнувшись, поцеловала в щеку.
– Не серчай, если что было не так.
Глаза у Эльга набухли слезами.
– Мам, ну что ты, мам! – торопливо заговорила она, чувствуя, как катятся по щекам горячие капли. – Я могу никуда не идти! Я буду с вами!
– Нет-нет, – сказала мать, – ты все правильно делаешь.
– Мам…
Отец поймал Эльгу за руку и повел со двора. Ей осталось только оглядываться через плечо. Вот мама. Вот Тойма обняла ее.
– Пока, сестрица!
Вот мама отворачивается.
И все, все – дом повернулся облезлым боком, мелькнул бревенчатый торец, оставил памятку в сердце желтый ставень.
Почему ее губы прошептали: «Прощай»? Почему? Почему?
А впереди так же вели Рыцека. Они догнали их, и Эльгин отец пожал руку отцу Рыцека. Они обменялись какими-то непонятными фразами. Или это Эльга уже плохо слышала и ничего не понимала?
Рыцек вышагивал серьезный, как сто мастеров. В новых башмаках, в широких штанах, в перешитой отцовской куртке. Покосился на Эльгу, ничего не сказал. У самого глаза красные, тоже ревел, наверное.
Ну и ладно.
Эльга даже руку свободную за спину спрятала. Обойдется.
Впереди шли еще дети с одним или двумя родителями. Эльга увидела Тиндоль, Хайлига, Ом-Гума, почти всех, с кем ходила в воскресную школу, где их учили письму, счету и Уложениям Края и Пранкиля.
Все были донельзя торжественные, и торжественность эта выпирала хмуростью лиц, скупостью жестов и какой-то мертвечинкой в глазах.
Эльга подумала, что родители словно похоронили их всех, а они, осознавая это, теперь и шли по памяти, как деревенские неупокоенные, которых приезжий мастер-темень Игамар упокаивал обратно два года назад. Только тех было всего трое, а здесь, наверное, их уже за дюжину набралось. Чего скрывать, мастера редко от кого отказывались.
Эльга крепче сжала отцовские пальцы.
Отец поймал ее взгляд и подмигнул, только не весело, возможно, тоже по памяти, что была у него младшая дочка…
Эльга шмыгнула носом. Больше всего ей захотелось вдруг вырвать руку и побежать обратно, возвращая себе друзей, сестру, маму. Беззаботные тринадцать лет. Она даже была согласна на некрасивого сестриного мужа, который увел Тойму в другой дом.
Впрочем, длилось это недолго. Желание схлынуло, и Эльга лишь в который раз пообещала себе, что обязательно будет навещать родных.
За оградой постоялого двора на песчаной полянке темнели столы. Их было пять: четыре – для мастеров и один – для кафаликса. У стола для
