было ничего плохого. Скорее это было нормально и объяснимо. В другой ситуации я бы поддержала его, но упоминание о Тиме было лишним.
– Да, он рассказывал мне о том, как погружаясь, ты всегда над собой видишь солнце сквозь толщу воды, о том, как манит темная глубина, о том, что ты сам решаешь наверх или вниз. Сам, понимаешь? – я бросила целый кусок хлеба уткам, так и не докрошив его, и поспешила уйти от Макса. Он не пытался остановить.
***
День первый, день второй, день третий, день двадцать второй… Каждый последующий день был похож на предыдущий. С Максом мы больше не говорили, он старался не попадаться мне на глаза, только в вечер накануне отъезда (да, его мечта сбылась, наш док отправился на отдых с пятью пациентами, среди которых был и Макс) он пришел ко мне, чтобы оставить личный телефон дока для связи. Пациентам такого не полагалось, но Макс волновался, что ни его, ни дока не будет две недели, и мало ли что может случиться. Ему так было спокойнее, а мне – все равно.
Лето стояло жаркое и сухое. После завтрака я обычно возилась в саду. Цветам в такую погоду особенно трудно. Спрятаться в кондиционированной прохладной комнате они могли только один раз в своей жизни – перед смертью. Еще в начале лета я и еще трое пациентов поделили часть парка и занимались каждый своей территорией, не мешая друг другу. Двое уехали на море, и объем работ возрос, что ни меня, ни оставшегося садовода-любителя не пугало, но заставляло с самого раннего утра надевать шляпу, вооружаться тачкой с инструментами и проводить в парке максимально возможное время до полуденной жары.
Раньше я не любила возиться с цветами, мне казалось это пустой тратой времени. Наверное, любовь у нас была взаимна, потому что все мои цветы гибли. Но в этом году то ли растениям деваться было некуда, то ли я стала более внимательна, но мы пришли к консенсусу, и моя часть парка была прекрасна.
– Диана, простите, что отвлекаю, – от неожиданности я выронила лопатку, которой окучивала капризный цветок. После резкого подъема с колен, перед глазами замелькали звездочки, и я не сразу рассмотрела человека.
Длинный белоснежный сарафан, небрежно растрепанная косичка, серебряная тонкая цепочка на запястье. Гостья смотрелась неземным существом в этом мире.
– Простите, не хотела вас отвлекать, – повторилась Валерия. – Я знаю, что вы подружились с братом, когда он здесь лечился. – Она говорила тихо и грустно, как будто не хотела, чтоб нас кто-то услышал. – Только поэтому я решилась к вам обратиться.
– Что-то с Тимом? – мне не нравилось что она здесь: в моем парке, в моей части парка, в моем мире. Мне не нравилось, что она без Тима. Зачем она пришла?
– К сожалению, да, – Лера отвела взгляд. – Какие красивые у вас цветы.
– Что с ним? – она мне не нравилась.
– Я привезла его вчера вечером, – вздохнула она. – Вы не знали?
– Нет.
– Он сейчас в палате индивидуальной терапии. Он говорил, что вы его предупреждали о зависимости, поверьте, я не хотела…
– Нет, как раз вы и хотели, – перебила я. – Тим вам в рот заглядывает, все для вас готов
