замер на склоне скалы,
В тревоге, в печали, в отчаянье
Блеск каменных глыб или это цветы?
Какие-то чудные лики.
Душа задохнувшись от той высоты,
Обрушится в пропасти с криком,
И там, где Тамара, убитая им,
Уносится с ангелом в небо,
Лишь мертвых иллюзий останется дым —
Остатки огня в глыбе снега
Анна Разрыв
Она сказала, что устала ждать.
Он только усмехнулся и растаял,
Но сколько можно пьесу исполнять,
Где все не то, не так и против правил
И в полночи метался снегопад.
И пес соседский выл в порывах ветра,
Он не вернется в этот мир назад,
И им обоим так удобно это.
Когда мужчина зол и одинок,
Кому он нужен, и куда стремится,
И капитан команду всю обрек,
Скитаться вечно, берег только снится.
Мне нынче снова снился Гумилев,
Он убегал от женщины любимый,
И слышал только страшной бури рев,
Когда прослыл навек непобедимым.
А Анна в тишине его ждала,
На снегопад смотрела из окошка,
И словно бы раздавленной была,
И грустной, и растерянной немножко.
Но появлялись лучшие стихи,
И корабли растаяли в тумане,
Она прощала все его грехи,
А он ее опять в пучину манит,
Вот так и жили, бунт легко пройдя,
На берег не сошел он в час заката,
И в шорохе забытого дождя
Была надежда и была расплата.
17 марта он родился
17 марта музей отмечает 164-летие Михаила Александровича Врубеля
Художник был не смел и одинок,
В пылу страстей и откровений дерзок,
Как каменный в пустых горах цветок
Не растерялся не растаял где-то.
В пылу столицы века серебро
На нем свой отпечаток оставляло
И он писал, вампирам всем назло,
Какие-то эпохи прославляя.
И Блок взирал с восторгом и тоской,
На то, как Лебедь в пропасть увлекала,
Художник был таинственный, чужой,
Непостижимый, время наступало
Бунтарское, и тихо угасал
Не зная, что не будет всем прощенья,
Он Велеса в том Пане узнавал
И слышал муз заоблачное пенье.
И странный век, и страшный мир взирал,
На ад и рай, его порывам внемля,
Он уходил за ней, он умирал,
Не понимая небеса и землю..
Но где-то там, на призрачном пути,
Сойдется
