поэта русского на плаху
Отправил снова пьяный комиссар.
Все это надо, но кому не ясно,
И нагло смотрят в спину палачи.
А жизнь была по-прежнему прекрасна
Но как волчица выла там в ночи.
– Молчи, проси пощады.– Не дождутся.
Святой Георгий не позволит лгать.
И пьяные большевики смеются.
Настал их час, и пьют они опять..
И в камере, заполненной врагами,
То молятся, а то опять мочат.
Он обратится обреченно к Анне,
Как в юности, как много лет назад.
Могло тогда все оборваться, знаю.
Но он прошел суровый этот путь.
И Африка та знойная шальная,
Упала камнем призрачным на грудь.
Все кончилось, уже отлита пуля.
Родные тени обступают вновь.
Но он просить их ни о чем не будет,
Он царский офицер, уходит в ночь.
И никого, там Блок уже не дышит,
Живые позавидуют им вновь.
И черный ворон, он почти не слышен.
Все зачеркнут, и воскресят все вновь.
Зеленый том с опальными стихами,
Подарит нам однажды этот мир,
И прикасаясь к той расстрельной драме
Склонимся мы в порыве перед ним.
И усмехнется, веря, твердо зная,
Поэзия бессмертная жива.
И девочка чужая повторяет
Как заклинанье дивые СЛОВА
7 августа —день гибели Блока
– Мы убили поэта, -вопил Луначарский,
Но его быстро заставили замолчать
Девушка больше не пела,
Все замирало в тумане,
Гибкое страстное тело
Нет, никого не обманет.
Он задохнулся от жара,
И от грядущих расстрелов,
В храмах тоска пробежала.
Девушка больше не пела.
Что остается седьмого
В августе миру и свету,
Только печали былого,
Только стихи и кометы.
Кони далекие ржали,
Были поэты убиты,
Женщины в древней печали
Снова творили молитвы.
Но на забытой поляне,
Как и тогда хороводы,
Велес один не обманет,
Моча эпоха уходит.
И на Смоленском от зноя
Замерли ливни косые.
Мы остаемся в тобою,
В пепле ушедшей России.
Снова хрипит за туманом
Кто-то, а кто непонятно.
Снова живем лишь обманом,
И произносим невнятно
То, что уже не случится,
То,
