домой.
Футболисты постепенно стали расходиться, заматывая шарфы и оживленными группками исчезая в ветреной темноте. Они все отлично провели время.
Марадона помахал нам от двери:
– Увидимся, приятель… Рад был встрече, куколка, и пусть кожу твоей задницы никогда не натянут на тамбурин. Без обид, ха?
– Доброй ночи, – отозвалась Элли, в должной мере очарованная манерами юноши.
El striker отправился в ночь, небрежно положив руку на плечо льнувшей к нему девицы, которая теперь казалась еще более очарованной потрясающими лингвистическими способностями своего кумира. Я проводил их всего лишь удовлетворенной и ленивой улыбкой сытого человека, и наши молодые компаньоны по ужину удалились, прежде чем я собрал в себе достаточно энергии, чтобы хотя бы махнуть им вслед рукой.
Место ушедших гуманоидов незаметно для глаза занимали кошки, но когда скрылся из виду последний из людей, наш новый друг Марадона, в закрывающуюся дверь проскочил не кот, а небольшой песик. Пере Пау хохотнул и нагнулся, чтобы взять на руки темно-рыжего бродягу, чей хвост буквально колесом заворачивался от восторга. Несомненно, это была встреча двух старых друзей.
– Hola, Pepito, mi pequeño amigo![68] – ухмыльнулся Пере.
Последовали длительное поглаживание за ушками и щекотание шейки, с одной стороны, и лизание лица – с другой; при этом сигарета Пере была направлена вверх, как свеча, поскольку он изо всех сил старался уберечь от ожога маленький быстрый язычок Пепито. Но сделать это оказалось достаточно сложно, и потому, вместо того чтобы выкинуть сигарету, шеф-повар счел целесообразным вручить собачонку моей супруге. Пепито такой расклад вполне устроил. Поздоровавшись с Элли, он уютно устроился у нее на коленях.
Почуяв атмосферу всеобщей благожелательности, черепаховая кошка с мурлыканьем вылезла из своего укрытия под стулом, забралась на мои вытянутые ноги, свернулась клубочком и заснула.
Я зевнул. Моя голова то и дело падала на грудь, веки отяжелели, а рот раскрылся, готовый издать мощный храп.
– Эй! Не спи! – прошипела Элли. – Тут только мы с тобой остались. Сеньор Пере скоро будет закрываться. Нам пора домой!
– Tranquilo, tranquilo, señores[69], – раздался из кухни призыв Пере. Нет никакой спешки, заверил он нас, и вообще у него есть сюрприз для двух необычайно терпеливых и – главное – обладающих тонким вкусом гостей. Он поставил на наш стол большой металлический поднос. Там было угощение для всех: блюдце с обломками печенья и обрезками свинины для Пепито, un flan – влажно поблескивающий домашний крем-карамель – для Элли, три чашки café solo и по пузатому бокалу coñac[70] для el patrón и меня.
Пепито, решив, что угодил на банкет, так шумно принялся за дегустацию, расположившись у наших ног, что черепаховая кошка приоткрыла один глаз, мурлыкнула довольно и снова заснула. Очевидно, мышиное население Андрача этим вечером заметно сократилось.
Перед
Привет, Пепито, дружок!
Не торопитесь, господа
Коньяка
